Виктор Ющенко: основная проблема демократии — это БЮТ

«ВВС Украина» удалось пообщаться с Виктором Ющенко незадолго до приговора по делу против Юлии Тимошенко. Он настаивает на том, что вся ответственность за газовые контракты, подписанные ею и российским премьер-министром Владимиром Путиным, полностью лежит на Тимошенко. Также Ющенко не скрывает своего возмущения тем, что в 2005 году Юлия Тимошенко, по его словам, развалила команду демократических сил.

ВВС Украина: Какой была ваша роль в подписании контракта 2009 года?

Виктор Ющенко: Начиная с 24 декабря 2008 года, когда началась уже финальная часть тех переговоров, когда Газпром и Нафтогаз Украины были приглашены в Лондон, поскольку рынок стал наполняться информацией о том, что соглашения нет и что нас, и Европу в том числе, может встретить нештатная ситуация. С 25-26-го числа Миллер и Дубина отбывают в Москву одним самолетом, 27-го числа проводят переговоры, целью которых была цена 250 долларов.

Потом звонит к Тимошенко премьер-министр России. Предлагает цену 250 и реэкспорт части газа. Это буквально прямые слова Путина, которые он затем повторил прессе: «И хрен с вами». Извините, это дословно слова автора. Тимошенко отказывается от цені 250 и тех условий, которые были предложены Путиным.

Дубина 28-го числа встретился с Миллером уже после разговора Путина с Тимошенко. И Миллер ему говорит: «Переговоры исчерпаны, премьер-министр Украины условий не принял, нам не о чем говорить».

31-го числа после обеда я звоню Тимошенко и говорю: «Юлия Владимировна, нам сейчас нужно дать общее заявление о том, какая позиция была у украинской стороны и почему она была неприемлема, чтобы нас потом не обвиняли, что украинский премьер сорвала переговоры». Я ставлю свою подпись под заявлением для того, чтобы поддержать премьер-министра.

Около половины двенадцатого ночи 31-го числа мы распространяем заявление, суть которого в следующем: украинская сторона держалась принципов симметрии и синхронности осуществления рыночной цены на газ и транзитную ставку. Что касается цены на газ, мы исходили из того, если принять или немецкую, или австрийскую, или словацкую формулу, что цена газа в Украине не может быть больше (это слова документа), чем 204 доллара. Мы готовы обсуждать тему транзитной ставки, но на наш взгляд, она должна соответствовать средневзвешенному уровню транзитных ставок Германии, Словакии и Австрии. Это два посыла, чтобы Европа знала, на каких позициях мы держались, что они аполитичны, что они были рыночные. Вот к этому моменту мы шли с премьер-министром.

Честно скажу, мы не надеялись, что на Рождество Россия отключит Европейский Союз.

Я собираю послов и свидетельствую: «У нас все манометры входные по 6 газопроводах стоят на нуле. Нам не подают газ. Украина не имеет никакого отношения к не поставке российского газа в Европу».

Мы обращаемся к Евросоюзу, чтобы Евросоюз направил полномочия премьер-министру Баррозу [президенту Еврокомиссии Жозе Мануэлю Баррозу — ред.]. Мы готовы предоставить вертолеты, самолеты, чтобы они установили свой входной контроль на 6 станциях, чтобы была создана европейская комиссия, которая установила, кто виноват в этой ситуации.

Затем я выражаю идею, что тема, которая возникла между Украиной и Россией — это, собственно говоря, не проблема только Москвы и Киева. Мы должны это рассмотреть в треугольнике Брюссель-Москва-Киев. Я разослал письма каждому президенту страны, которая получает российский газ. 16-го января я провожу переговоры в Варшаве с польской стороной. Поздно вечером мы связываемся с премьер-министром Баррозу [президентом Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу — ред.] О том, чтобы провести или в Праге, или в Брюсселе трехстороннее европейское совещание. Я поднял вопрос транзита, что вопрос о транзите российского газа — по европейскому принципу, транзит решается между страной-транзитером и страной-потребителем.

Президент Медведев выдвигает аналогичную идею на несколько дней позже о проведении совещания в Москве. Я убеждаю своих коллег и друзей, что, извините, Москва — это сторона конфликта, как и Киев. Переходить на территорию стороны конфликта — это не корректно. Поэтому давайте это сделаем в Европе.

Ни один президент из Европы, ни один президент страны Европейского Союза не поехал. Она была рабочей. Примерно где-то в час ночи президент, покойный мой друг, Лех Качиньский, царство ему небесное, просит меня, говорит: «Виктор, мы договорились с европейцами об этой позиции, но было бы очень хорошо, что твой премьер-министр имел синхронно такое же поведение. Не дай Бог, чтобы она не поехала в Москву! Не дай Бог, чтобы сепаратно они не провели какие-то там отношения, которые выпадают из этого контекста европейского».

Я звоню около половины второго ночи премьеру Тимошенко и говорю: «Юлия Владимировна, вот мы закончили переговоры. Сегодня поздно ночью я улетаю в Британии на встречу короткую, исключительно политическую консультацию по данному вопросу для поддержания в Британии. Только одна просьба — ты не должна лететь в Москву. От себя я делегирую Соколовского, от власти должен ехать Дубина. И все». Премьер-министр с радостью сказала, что она не поедет.

Как потом мне доложили, после моего разговора происходит разговор около половины третьего ночи между Путиным и Тимошенко. Путин приглашает: «Юлия, приезжай, мы здесь вдвоем все решим». И я прилетаю из Британии, а мне говорят: «Юлия Владимировна улетела в Москву». Она была единственным премьер-министром, который поехал на ту конференцию. Юлия Владимировна короткий разговор провела сначала перед заседанием комиссии у премьер-министра Путина. На совещании было сделано фантастическое заявление, что пока вы здесь сидите, два премьера уже нашли решение этой проблемы, и Европа может спокойно дышать. Затем после этого еще была где 3,5-часовая встреча один на один, куда не допустили посла Украины, руководителя Нафтогаза, представителя президента Украины, и после того была организована пресс-конференция о том, что стороны договорились, но что парадоксально — не называется цена на газ, и что через день будет подписано соглашение.

Потом Юлия Владимировна приходит ко мне и докладывает: «Виктор Андреевич, мы договорились с господином Путиным». Я спрашиваю: «Какая цена?» — «Цена будет хорошая». — «Ну, какая хорошая?» — Этот вопрос я задал 5–7 раз. «Какая цена будет?» — «Цена будет красивая, цена будет хорошая. Даже будет скидка процентов на 20–25». Вот второй ответ я от премьера не услышал. Причем, так делалось это немножко вплоть до цинизма. Вызывающе. И после моего разговора Тимошенко садится на самолет, улетает в Москву и после обеда подписывается это соглашение.

Поздно вечером Банковая получает факс один, где сообщаются условия этого контракта. Мой аппарат не поверил и не доложил мне. Просто не поверил, что такие условия могут быть. Они выглядели просто циничными, просто невозможными, парадоксальными. И во-вторых, там обратный стоял адрес московского факсу, и это могло быть или провокация, или работа спецслужб, всякое намерение можно было преследовать в такой «дезе». И поэтому я на второй день попросил контракт официально. На третий день официально парламент Украины попросил контракт. Премьер Тимошенко отвечает парламенту, что это секретное соглашение, и она не может информировать парламент. На мой запрос она дала ответ, что у нее нет контракта, что он где-то в другом месте.

Я обратился к спецслужбам, чтобы этот контракт они мне положили на стол. Когда я прочитал условия, первая моя реакция — созвать Совет национальной безопасности и обороны. Я собирал его трижды. Первый раз сорвал премьер-министр, у нее были какие-то европейские журналисты, и она не могла прийти. Во втором она вылетела внутрь Украины куда-то. И вот только на третий, это уже в начале февраля, раз я созвал СНБО. Заседание началось со слов: «Контракт, который у меня лежит на столе — это контракт предательства национальных интересов». Я в этом убежден и сейчас. Украина этот контракт, независимо от того, какая фамилия премьер-министра или президента, обслуживать не может. Он приносит нам ежегодные убытки. Если взять по транзиту, мы где-то не добираем 4 миллиарда. За газ мы ежегодно переплачиваем от коммерческой рыночной цены примерно 3,5 миллиарда.

ВВС Украина: А вы пытались выяснить у Юлии Владимировны, почему стала невыгодной цена и как это произошло. Что она вам отвечала?

Виктор Ющенко: Вот для этого был назначен Совет нацбезопасности.

ВВС Украина: И каким был основной аргумент Юлии Владимировны?

Виктор Ющенко: Только я сделал вступительное слово, Юлия Владимировна покидает Совет нацбезопасности, выходит на крыльцо и проводит пресс-конференцию и говорит: «Уважаемые господа, я сейчас вышла из СНБО, где меня обвиняют, и не только президент, обвиняют в том, что я допустила антигосударственное соглашение, что президент хочет привлечь другие схемы, других участников рынка и поэтому он ставит под сомнение целесообразность подписания этого соглашения». И минут 15 не было ее или 20, возвращается, и мне через минут 20 секретарь НБУ принес распечатку Интерфакса, где сообщалось, что сейчас проводится СНБО, где блестящее соглашение, которое было подписано в Москве 19 января премьер-министром Тимошенко, на Совете СНБО поставлено ​​под сомнение в соответствии с национальными интересами.

ВВС Украина: включала эта сделка РосУкрЭнерго как посредника?

Виктор Ющенко: Она Росукрэнерго включала, но включала как сторону, с которой реквизируют 11 миллиардов газа по цене, кажется, 150 долларов — цене, которой не было на рынке. Премьер-министр почему-то взял чужой ресурс за цену, которая не существует, включил в тот микс газа, который на баланс 2009 года нужно передать в распределительную сеть. Конечно, появился целый ряд международных дел, и все суды Росукрэнерго выиграло по этому газу, премьер-министр взял, 800 миллионов штрафа выписано Украине, украинскому правительству, украинскому государству, каждому украинцу за неправовое поведение.

ВВС Украина: Но сейчас в Европе как раз как основной тормоз на пути евроинтеграции Украины, движений навстречу евроинтеграции рассматривают именно дело Тимошенко. Вы разделяете европейскую озабоченность?

Виктор Ющенко: Если вопрос «Почему Украина платит 450?» это политический вопрос, тогда называйте этот суд политическим. Если называть 300%, это нормальные штрафы односторонние, которые должна платить Украине или когда правительство рассматривает эти условия и отклоняет их, а премьер-министр подписывает фиктивную директиву, указание подписать на таких условиях, и это называется политика?

ВВС Украина: Вы с Тимошенко работали давно. Вы ее приглашали в свое правительство 1999-го года, вы ее пригласили премьер-министром, когда стали президентом. Когда вы почувствовали, что это не тот человек, с которым надо дальше продолжать политическое сотрудничество, когда этот момент был?

Виктор Ющенко: Если говорить о серьезных вещах, то я сказал бы, что это началось примерно где-то поздно вечером в декабре 99-го года, когда Тимошенко попросилась, чтобы я его принял. Я тогда формировал правительство. Она говорит: «Виктор Андреевич, у вас все правительство сформировано?» Я говорю: «Нет, не все. У меня есть несколько должностей министров». Я абсолютно нейтральный ответ такой дал. Она говорит: «Я хочу с вами работать».

Для меня это было, честно скажу, неожиданно, я не знал этого человека. Но сведения, безусловно, имел. И, откровенно скажу, мне импонировало, чтобы у меня в правительстве был человек такого характера, чтобы это была женщина, ибо это также говорит о твоем видении, как может работать украинская власть. Мне показалось, что она может быть неплохим дополнением к моему правительству. Но она у меня попросила должность вице-премьера. Я, после такого скрытого удивления, в принципе подумал, а почему бы нет. Даю представление, а мне, правда, президент Кучма дает вопрос: «Ты хорошо подумал?» Я говорю: «Хорошо подумал, это мое решение». Он действительно был очень удивлен.

Затем каждая должность, которая была у Тимошенко, была сделана мной, или мы говорили о премьерстве, или мы говорили о выборах 2002 года, когда она набрала 7%. Я ездил по Украине и половину говорил о себе, а большую половину о ней. Потому что мне важно, чтобы в парламенте у меня появилась партнерская сила, а не только чтобы одна власть там была. Все, что у Тимошенко в трудовой книжке записано в последние 6–7 лет, возможно, 10 лет, я к тем записям имею прямое отношение.

ВВС Украина: А когда вы поняли, что вам не по пути с этим человеком?

Виктор Ющенко: Я сказал бы, что то, что можно назвать такой желтой карточкой, я почувствовал где-то приблизительно в феврале 2005 года. Это было после 2–3 заявлений, которые сделал тогда премьер-министр Тимошенко, и эти заявления не были против меня, моего имени там не было, она тогда боялась это делать. Повторяю, в январе и в феврале 2005 года это было опасно. Это было даже бесперспективно. Но тогда началась активная перевербовка народных депутатов моей фракции в парламенте под омофор Тимошенко. Я исходил из того, что ситуация в парламенте складировалась такова, что большинство в Верховной Раде не наше, а Кучмы. У нас было меньшинство в Верховной Раде. Принимаем решение: нам надо принять парламент такой, каким он есть. Но более инициативно вести себя в тех постановках, и здесь Тимошенко начинает табунами вести людей, находящихся в президентской фракции, формально или не формально перебирать в свою фракцию.

Конечно, я пошел на те же полномочия, которые были у Кучмы, и две трети их передал премьер-министру. Но я исходил из того: у меня есть свой премьер-министр. Какая разница? Мы — одна команда.

Кроме того, надо иметь в виду, каждую неделю я провожу по операции. Я провел 26 операций. Чтобы просто спасти свою жизнь. Каждая по 4, по 5 часов с глубоким наркозом, но общество и журналисты об этом не знали, потому что я пятницу вечером улетал в поликлинику, ночью мне делали операцию, и в понедельник я на работе.

ВВС Украина: Какая это была клиника, можете назвать?

Виктор Ющенко: Это была швейцарская клиника. Таким была моя жизнь первые 2,5 года. Ибо без этого я просто не ходок. Я сильный человек, с понедельника по пятницу я на работе, в субботу и воскресенье я занимаюсь своим здоровьем. Но тогда моя фракция начала распадаться. То есть, она существовала, но с каждой неделей донесения, которые шли ко мне, — у того сват устроен там, у того брат, у того секретарь того фонда, и партия там уже даже отдельные отрасли приняла по лицензированию и все такое. Потом где-то в марте—апреле Юлия Владимировна начинает говорить об «окружении президента». Ситуация сложилась в так называемой меньшинстве такая, что я видел два крыла как врагов, которые с собой дерутся.

Мартыненко, Безсмертный, Порошенко с одной стороны и Тимошенко с другой стороны.

Я вижу, что то, что называется «команда», такой уже не является. Что главные оппоненты — не Партия регионов, не «Еда», не коммунисты. Главное зло, главная проблема находится в этом лоне. Поздно вечером я однажды собираю их и говорю: «Уважаемые, мне это не нравится. Постоянная перепалка между членами команды, между офисами, между Банковой и Институтской и так далее. Я ставлю вам одно условие: с сегодняшнего дня вы должны пообещать, что вы больше такой политики не проводите. Я вас оставляю (это было около половины одиннадцатого вечера) для того, чтобы вы сформировали совместный манифест «.

ВВС Украина: Кто был на этой встрече?

Виктор Ющенко: Человек семь. Тимошенко, Безсмертный, Мартыненко, думаю, что Порошенко, он еще тогда, кажется, секретарем СНБО был. Юлия Владимировна после этого еще полчаса там побыла, села в машину, поехала и на своей правительственной даче, вернее, на своей даче в Конче-Заспе на пол первого ночи позвала генерального прокурора Украины, министра обороны Украины и еще пару человек — госслужащих высокого ранга. И этот сговор, который там произошел, решил, что платформу консолидации принимать не стоит. Наутро я сказал: «Юлия Владимировна, если такого согласия у вас нет — быть одной командой и двигаться дальше, тогда давайте выполнять то, о чем мы договаривались. Вы должны идти в отставку».

ВВС Украина: Она согласилась?

Виктор Ющенко: Она, конечно, умоляла [не делать этого. — Ред.], А я говорю: «Это не вопрос мой, это вопрос ваш. Если у вас нет общей команды, если мы живем в стране, где полномочия премьер-министра заоблачные, и мы не можем проводить единую политику, это — мелкая политика, это несерьезная политика. Это дискредитация и Майдана, и тех идеалов «. Юлия Владимировна идет в оппозицию к президенту.

После этого она взяла на себя практически всю демократическую команду и привела украинскую демократию к той раздробленности, которую мы сегодня имеем. Такой раздробленной украинская демократия не была никогда.