Без оружия и координации. Экс-начальник милиции Донецка Юрий Седнев вспоминает весну-2014

Генерал-майор Юрий Седнев был назначен на пост главы донецкой милиции в разгар беспорядков весны 2014 года – в середине мая. К тому моменту в самом Донецке еще не было боевых действий, но уже произошло первое убийство (во время митинга был смертельно ранен Дмитрий Чернявский). Бои шли на севере региона – в районе Славянска, и понемногу приближались к областному центру. В Донецке по несколько раз захватывали и освобождали административные здания. Как говорит Юрий Седнев, сотрудники милиции и других силовых структур области были сильно деморализованы. Это стало дополнительным препятствием для того, чтобы навести порядок в городе или по крайней мере, не допустить эскалации. Седнев отмечает, что в Николаеве, где он руководил областным УВД, у него получилось это сделать. Но в Донецке – городе, который он считает родным и где жила его семья, ситуация оказалась сложнее.     

Сложно понять, как вы согласились управлять милицией в городе при таких условиях. Вы ведь понимали, что будет сложно. Понимаю, что многие вопросы о том, как все начиналось в Донецке весной 2014 года нужно задавать не только вам, но и вашим предшественникам. И все же. Расскажите, была ли координация между правоохранителями, представителями власти и бизнеса на тот момент в Донецке?

Я знаю не так много. Кое-что потом прояснялось, беседуя с определенными лицами. На тот момент события параллельно шли и в Николаеве, где я был начальником УВД области. К тому моменту, мы понимали, что митингуют не просто местные жители. Ими руководили несколько представителей России. Мы контролировали одну радиоточку, которая явно давала понять, что этим людям поступает инструктаж идет из России о том, как себя вести.

Руководство милиции из Донецкой и Николаевской областей и других общались между собой. У каждого из нас были свои специфические ситуации, с одной стороны было понятно, что это представители «русского мира». Но тем не менее в каждой области были свой криминалитет, бизнес-элиты и другие структуры, которые влияли на происходящее. Кто-то больше противостоял, кто-то -меньше. Соответственно, была необходима координация от министерства. Но новое руководство МВД не до конца понимало задачи и не вызывало авторитета.

Не было никаких указаний, советов или приказов. Были какие-то общие лозунги… Приходилось на местах принимать решения, но это было все очень сложно, потому что не было необходимой информации. Опять же милиция не может самостоятельно работать в таких условиях. Есть представители администраций, руководство СБУ, прокуратура, с которыми все эти ситуации координируются. Но этого не было. Все было разрозненно.

На повестке дня тогда у вас была борьба с террористической угрозой?

Да, естественно, нам как милиции там отведена роль, при том, что основной силой в борьбе с терроризмом является СБУ. Согласно приказу о взаимодействии, милиция охраняет объекты, обеспечивает безопасность граждан.

У вас была координация с СБУ?

В Николаеве – да. В Донецке – нет. Когда я 18 мая приехал, у меня было, с чем сравнивать. В Николаеве было проще. СБУ, прокуратура и областное руководство взаимодействовали.

Я приехал и не смог найти прокурора. Здание было захвачено. Используя методы конспирации, я все же встретился с прокурором. В Николаеве у меня был уже отработанный план. Я это пережил и понимал, что схема работает. Я попытался реализовать ее в Донецке. Но с Николаевом его невозможно было сравнивать. Там СБУ и прокуратура не прятались. Была серьезная поддержка со стороны общественности. В Донецке на тот момент милиция была деморализована, ее было сложно собрать психологически, морально. Она не способна была что-то делать. 

Насколько я помню, в Донецке были так называемые дружинники – представители «русской весны».

Во всяком случае мне не с кем было вести беседу кроме них. Прыгнуть на амбразуру… Я не думаю, что посмертная табличка «Герой Украины» кардинально бы поменяла ситуацию в регионе.

Поэтому нужно было понять обстановку. Кто поддерживает, кто нет - какие мысли у самих сотрудников милиции, органов власти и общественности. Честно говоря, психологическое давление присутствовало. В органах самоуправления и милиции, кто был всем сердцем за Украину, явно этого не показывали. Потому что на тот момент это было опасно для жизни и здоровья.

К моменту, когда вы пришли руководить милицией Донецка, из города уже было вывезено оружие?

Да, команда поступила еще в апреле, когда был захват СБУ. В течение суток, если я не ошибаюсь, была дана команда из министерства вывезти оружие из райотделов, чтобы не допустить попытку захвата оружия. Я был тогда в Николаеве.

Но куда вывозить, когда вывозить, как? Как обеспечить сохранность этого оружия? Конкретики в приказе не было.

В мае по приезду в Донецк я сразу попросил доложить, сколько у нас оружия. Мне отчитались: 5 пистолетов у дежурной смены. Единицы. Все вывезли. Подтягиваю начальников милиции. Кто-то в подвал спрятал, кто-то – дома, кто-то вывез за территорию города. Но даже если бы оружие было… Собрав разведывательную информацию силами действующих милиционеров, а не спецслужб, выяснилось, что в Донецке по моим подсчетам уже находилось около 1,2-1,5 тысяч человек, которые захватили разные здания по всем районам города, и они были хорошо вооружены.

Была однажды ситуация, когда мы с ними столкнулись напрямую. Мне позвонил директор металлургического завода и попросил о помощи – у предприятия пытались захватить автомобили. Я с начальником розыска и несколькими сотрудниками выехали туда и столкнулись с 20-30 «зелеными человечками» до зубов вооруженными автоматами и пулеметами. И нас около 10 человек. Бронежилеты у нас - пластмассовые – легкие, которыми были оснащены дежурные части милиции, и ПМ пистолеты. Автоматы уже вывезли к тому времени.

На 2,5 тысячи донецкого гарнизона (все 9 районных и городское управления) официально по расписанию имели 1,7 тысяч пистолетов Макарова, 43 автоматов Калашникова, 9 пистолетов ТТ, 5 пистолетов Стечкина, 11 мелкокалиберных винтовок. В то время как надо было сопротивляться 1,2 тысячи «зеленых человечков», которые были уже там.

Когда мы подъехали, нас уже «встречали» - не представились, были без опознавательных знаков. На вопрос, что они делают, ответили: «Нам нужен автотранспорт в связи со сложившейся ситуацией. Захват… бандеры… и так далее». Тогда уже под Славянском активно шли боевые действия. Это было буквально за неделею до аэропорта. Я объяснил, что это противозаконно. Они сказали, что отдают должное нашей смелости без оружия. Тогда транспорт не тронули, но через 2 дня они все же забрали у завода часть автомобилей, которых не успели спрятать.

«Отжатием» имущества занимались местные?

Все занимались. Я тогда выступал за то, чтобы в СМИ распространяли информацию о том, чем занимаются эти люди. Они говорят, что они установили народную власть, чтобы был порядок, но на самом деле власть захватили реальные преступники, бандиты с одной только целью – как можно больше украсть, воспользоваться ситуацией - неразберихой. Только личное обогащение. С нами пытались связаться новые представители «власти».

Они хотели переговоров?

Четырежды меня пытались вытащить на разговоры: «Давайте, переходите». От меня требовали «присягу народу». Я говорю, что уже дал присягу Украине. Второй не дам.

Как считаете, вы должны были вести переговоры с ними?

Я - безоружный. Я понимаю, что мои люди деморализованы в том числе отсутствием оружия. Я был бы похож на дурака. И опять же я понимал, кто находится на той стороне. Это не самые авторитетные представители народа, с которыми я бы вообще разговаривал по этому поводу. Я понимал, что это самозванцы уровня каких-то лидеров организованных преступных групп. Как я могу вести переговоры. Как Жеглов с Горбатым? Но он был вооружен, а бандиты - окружены. Но в моем случае ультиматум невозможно было бы выставить. Во-вторых, я понимал кто этим всем руководит. Я уже тогда знал, что там руководит Бородай.

Напрямую с ним Вы не общались?

Однажды. В морге. Наши десантники подбили один грузовик с чеченцами. Второй подбили – сами «ополченцы». У них тогда еще не было налаженного взаимодействия. Автомобиль был подорван по Киевскому проспекту. Получилось так, что в теле одного из трупов застряла неразорвавшаяся мина. Трупы грузили ночью, поэтому сразу не увидели.

Утром приостановили разгрузку. Тело находилось прямо у входа в морг. Подняли нашу группу по разминированию. Мы обеспечили безопасность. Туда же приехал и Бородай в окружении россиян - это было слышно по разговорам. Бородай снова предложил присягать: «Переходите на сторону народа». Я сказал, что мародерам присягать не буду. Он ответил: «Мы порядок наведем». Я продолжил: «Вы понимаете, что вы терроризируете местное население». В ответ я услышал: «Как вы, хохлы все, достали. Мы здесь наведем порядок, не будет здесь никакого Рината (Ахметова, - ред.). Здесь будет русский бизнес».

После первой атаки на донецкий аэропорт мне стало ясно, что военными операциями руководят не украинские люди и явно не донецкие. Местные не могли так относиться к гражданскому населению. Это делалось с абсолютным пренебрежением к мирному населению. Лозунгами, что они – за народ, они лишь прикрывались. Они руководили боевыми действиями, абсолютно не заботясь о мирном населении. Обстреляли так обстреляли, взорвали так взорвали.

К слову об Ахметове. Вы как-то пытались скооперироваться с бизнес-элитами или вести с ними переговоры?

На тот момент я действовал абсолютно самостоятельно, потому что не было никакой кооперации. Из СБУ не смог никого найти. В Николаеве я понимал, как действует координация. В Донецке приходилось все делать по собственной инициативе - никто не общается, не звонит, никто не хочет встретиться. На Таруту вышел не как это положено, а через друзей-знакомых. Здание облгосадминистарции уже было занято. Мы конспиративно встретились. У меня был буквально час. Конечно, было недоверие друг к другу. Он объяснил, что хочет провести операцию, как в Мариуполе.

К слову, периодически мне поступали угрозы. Пожидаев (Константин Пожидаев – глава управления МВД Украины в Донецкой области до осени 2014 года, - ред.) звонил предупреждал, что была команда меня похитить и устранить. Пользуясь связями, я пытался дать людям понять, что из этого может получиться, ведь меня в городе многие знают. Вроде бы было тихо спокойно до поры до времени.

То есть правоохранители не участвовали в координации с бизнес-элитами городской и областной властью?

Разве что организовать работу или по возможности подпольный обком - партизанщину. У нас не было своей разведки, не было оперативно-технических возможностей, чтобы отслеживать. Иногда удавалось использовать завербованных людей или тех, которые уже были в ополчении, но приходили с чистым сердцем выкладывали, что происходит.

Мне говорят из министерства: «Продержись еще чуть-чуть. Еще пару тройку недель - твоя задача продержаться». А я говорю, что не смогу даже для прикрытия дать присягу. Не повернется язык.

В то же время по городу и окраинам шел набор мужчин до 40 лет, которые имеют опыт, навыки управления тракторами, тяжелой техникой либо в армии служили. Собирают около 150 человек для обучения и переобучения танковых экипажей в Ростове сроком на 2 -2,5 месяца. Мне команда от министерства дана - продержаться месяц-полтора. А с той стороны спокойно набирают людей и только 2 месяца готовиться собираются. Тогда я понял всю серьезность положения. Но других команд от министерства я не получал. «Держись».

На фото Юрий Седнев с начальником управления ГАИ Донецка Вадимом Синчуговым. Группировка «ДНР» объявила «предателями» обоих. Снимок из архива Сергея Ваганова.

В Донецке вы не взаимодействовали со Службой безопасности Украины?

СБУ ушли в подполье. К тому моменту в здании управления СБУ сидел Абвер.

К примеру, в Николаеве у меня свое подразделение разведки было. Мы собираем информацию. СБУ подтверждает и мне предлагает взаимодействовать. 9 мая должен был состояться теракт. Подготовка сумасшедшая была. Но имея массу информаций от спецслужб и разведки мы смогли все предотвратить. А в Донецке не было информации никакой.

Поэтому я и удивляюсь, как вы согласились на должность в такое сложное время.

А куда мне деваться. У меня там была семья. До этого я был в Николаеве. Домой не ездил.

Часть тех, кто пытался захватить в Николаеве и совершить переворот 7 апреля, разогнали, открыли дела, объявили людей в розыск, установили организаторов. Они все переехали в Донецк, и оттуда начали передавать мне «приветы»: «Как так, Седнев, ты нас не поддерживаешь» и другие не лицеприятные сообщения. Я понимал, что впоследствии могут пострадать мои близкие.

В мае я отпросился в Донецк на 5 дней к семье. Я там не был с ноября 13 года. Естественно, встретился с Александром Алексеевичем (Лукьянченко, - ред.). Он рассказал, что ситуация вышла из-под контроля, а проблему не понимают в центре.

Тогда я попросил семью готовиться к выезду из Донецка и уехал в Николаев. Параллельно Лукьяненко обратился к высшему руководству страны и попросил назначить меня руководить донецкой милицией. На выполнение приказа дали двое суток.

То есть вы поддерживали связь с Лукьянченко?

Единственный человек, с которым у меня была полностью налаженная связь. Если бы его не было, я бы тогда сопротивлялся. К тому моменту я не понимал, на кого можно опереться, кому можно довериться. Мы понимали, что надо ситуацию спасать, вместе привлекать внимание крупных руководителей, чтобы обратили на нас внимание. Но на тот момент они сосредоточились на освобождении Славянска. А координация между службами и представителями власти – каждый сам за себя.

Сколько раз в день/неделю/месяц вы или с вами связывались органы центральной власти?

Не такой я был великий перец.

Но город был в кризисе - ЧП.

Это мы с вами понимали. Им было все равно.  

Позже я для себя понял причину этого всего. Присутствовало постоянное навешивание ярлыков, что все донецкие – плохие. В Николаеве было сомнение, что я смогу защитить Украину. Тогда уже крест поставили на донецкой милиции. Может после убийства Дмитрия Чернявского Киев и все остальные поставили на донецкой милиции крест. Но когда в июле по моей команде за мной оттуда из 2500 человек выехали 1700 милиционеров, в Киеве были немного потрясены. Городское управление переехало в Мариуполь. Райотделы были разбросаны по городам области – Артемовск, Красноармейск, Димитров, Тельманово и другие. Райотделы выезжали по 100-120 человек. Города области не предусмотрены для принятия такого количества людей. Кто-то выезжал сам, кто-то - с семьями. Я обратился в министерство – войдите в положение. В области война, а квартплата подскочила до 8 тысяч в месяц. И сотрудники с заплатами 2,6-3 тысячи гривен. Люди выехали, а поселиться некуда. Это ж не туристические города. Начальники местной милиции их пытались расселить.

Я просил для материальной поддержки выехавших распределить деньги тех, кто не подчинились приказу, остались в Донецке и были уволены. Чтобы выехавшие могли снять жилье. Многие выехали в рубашках, а вернуться уже не смогли - «ДНР» объявила их и меня «предателями». Я попросил у министерства денег на поддержку. Но многим перестали даже зарплату выплачивать. На местах в райотделах люди начали увольняться. Понимания от министерства не было.