«ДНР» и «ЛНР» боятся публичной казни своих боевиков

Группировка «ДНР» объявила о первом смертном приговоре, однако он еще не приведен в исполнение. Боевику Анатолию Якубенко вменяют расстрел из личного «Стечкина» двух 23-летних девушек 8 марта 2015 года.Стоит также вспомнить «народный суд», который проходил в ноябре 2014 года в оккупированном Алчевске и отправил воевать 37-летнего члена незаконных вооруженных формирований, бывшего милиционера Игоря Ананьева. А вот 35-летнего Виталия Кравцова обвиняли сразу по нескольким эпизодам. Оба обвинялись в изнасилованиях. Более 200 человек из 340 проголосовали за расстрел Кравцова. Ныне покойный командир бригады боевиков «Призрак» Алексей Мозговой руководил процессом и выступал главным обвинителем. В начале 2015 года «ЛНРовцы» заявили, что приговор обвиняемому еще не приведен в исполнение - ждут, когда будут написаны соответствующие «законы» и «кодексы». Так, к примеру, «ДНР» приняла свой «уголовный кодекс» в августе 2014 года по образцу закона 1961 года. А вот «ЛНР» отказалась от такой нормы.

В то же время источник «Газеты. Ru» говорит, что за первые месяцы войны на оккупированной территории без суда было исполнено до 150 смертных приговоров.

О первом «официальном» смертном приговоре «ДНР» заявила так называемый «и.о. председателя военного трибунала» Людмилой Стратейчук. По горячим следам информацию о смертном приговоре в группировке даже назвали недостоверной. При этом смертный приговор Анатолию Якубенко вынесли два месяца назад, в декабре 2015 года.

За обвиняемым боевиком тянется длинный и кровавый след. Земляк Дарьи Морозовой, уроженец Макеевки Анатолий Якубенко входил в группировку местных «донских казаков», разгромленную в последних числах апреля 2015 года в Донецке. 

Штаб казачества располагался в фешенебельном отеле «Прага» в центре города рядом с первым и вторым городскими прудами. У группировки было еще четыре военных базы, и деньги она получала, в том числе контролируя два крупных городских рынка. Одним из этих рынков является «Сокол». Он был переименован в «Казачий привоз», и Якубенко одно время там был директором. Деньги с предпринимателей выбивали разными методами. Самым легальным был резкий подъем «местового» (ежемесячной платы за место торговли на рынке).

Стоит отметить, что в ноябре 2014 года торговля резко сократилась, рынок находился в зоне обстрелов в микрорайоне Текстильщик. А боевики повысили стоимость торговли слишком резко. Предприниматели начали бунтовать.

В ноябре 2014 года семья Сергиенко, владевшая торговым местом на рынке, неосторожно обозначила себя как лидеров протеста предпринимателей против необоснованного повышения цен. Их захватили 30 ноября 2014 года, и историю мужа и жены Сергиенко первым предал огласке один из сторонников «Новороссии», журналист Александр Чаленко.

В одном из интервью Анна Сергиенко рассказывала: «Меня и моего мужа продержали в, мягко говоря, собачьей конуре 1,5 на 1,5 м, они называли ее «стакан», в темноте и холоде. Это бетонная постройка с металлической дверью и крышей (склад). Отобрали имущество и документы<…>. В плену нас продержали 75 дней и держали бы и дальше, если бы муж не сбежал. Поэтому я точно утверждаю, что держали казаки,<…> видела их расположение. Держали 6–7 дней на улице Майской, а после — 68–69 дней — на стройке метро, в Буденновском районе Донецка. Я и до этого знала, что такое голод, там я еще узнала, что такое жажда и как терпеть до последнего в туалет. Рядом с лавкой стояло ведро, его не часто забирали. После очень болел живот, у меня был цистит, перенесла пневмонию<…> хотя когда „горела“, мне было легче, казалось, что смогу уснуть и не проснуться, вернее проснуться в другом месте. А темнота<…> она же давит. Одиночество<…> один на один со своими мыслями. Я много плакала, просила пощады, не понимаю, за что мне такое испытание. Они были глухи к просьбам сообщить родным о моем и Витином нахождении, позвонить не давали. Мне говорили, что меня не ищут, а родные погибли, наверное, еще один вид пытки».

После бегства мужа и огласки Анну 12 февраля 2015 года вывезли с мешком на голове в посадку и выпустили. Уже тогда она жаловалась, что из всех ее похитителей арестовали только одного Анатолия Якубенко.  

Суд над Якубенко начался еще в октябре, но как-то не попадал на страницы сепаратистских СМИ. Тема о насилии, мародерстве, захватах заложников - не самая удобная. Хотя смертная казнь для группировки «ДНР» не в новинку.

Бывший комендант одного из городов на территории, контролируемой «ДНР», рассказал «Газете. Ru», что, по его подсчетам, только за восемь месяцев активных боевых действий в 2014 году было приведено в исполнение без суда около 100–150 смертных приговоров. По его словам, конечное решение и ответственность лежат на командире или коменданте города, который может быть гражданским. А чаще всего задерживают мародеров, насильников, убийц.

Профессор МГИМО Валерий Соловей говорит, что смертные приговоры по суду вписываются в логику строительства в Донбассе «авторитарных полицейских режимов»: «Типологически напоминает наведение порядка Советами после вакханалии и буйства революции и Гражданской войны. Правда, выглядеть для всего мира сие будет крайне скверно».



Впрочем для казака-бандита Якубенко еще не все потеряно. «Смертный приговор в настоящее время не приведен в исполнение, в отношении него расследуется еще несколько уголовных дел. Кроме того, глава ДНР может принять решение о помиловании», — сказала по этому поводу бывшая судья Апелляционного суда Донецкой области, а ныне «и.о. председателя военного трибунала ДНР» Людмила Стратейчук.

Также стоит учитывать, что в группировке «ДНР» не все считают, что смерть Якубенко по приговору суда станет верным политическим шагом. Так, к примеру, член «ДНР» Андрей Пургин заявил, что хоть сам является сторонником смертной казни, пока Россия не применяет смертную казнь, и «ДНР» нельзя.

«Если Российская Федерация все-таки, дай бог, когда-нибудь вернет смертную казнь, тогда и нам надо будет вернуть», - цитирует Пургина газета «Взгляд».

«Дело в том, что смертный приговор играет на руку украинской прессе, которая пытается подать нас как царство беззакония, как Мордор, как государство 1937 года, где тысячи недовольных сидят по подвалам, их всех мучают. Киевские пропагандистские ресурсы на порядок качественнее, чем наши. Они действуют очень грамотно, их подогревают деньги Запада, – посетовал Пургин. – Если уж и вспоминать времена Сталина, то тогда были такие понятия, как вредительство и саботаж. Так вот такой приговор, пусть даже судьи и следуют букве закона, на мой взгляд, это вредительство. Устраивать сегодня казнь - это не ко времени».

Пока группировке удобнее и легче расправляться с неугодными и провинившимися скрытными методами. На оккупированной территории Луганской области, к примеру, нет смертной казни, зато распространены случаи гибели командиров боевиков и их подчиненных.