Я так и не понял, Ходаковский боится за свою жизнь или за свой политический проект, - Мацука ВИДЕО

Главарь батальона «Восток», входящего в состав группировки «ДНР» Александр Ходаковский дал интервью Настоящему Времени.

В интервью Ходаковский рассказал о московских политтехнологах, которые «помогают» Донецку и конфликте с главой «ДНР» Александром Захарченко.

— Насколько реальны угрозы вашей жизни, о которых вы писали в блоге?

— Я расцениваю пока как потенциальную, в разряд реальной она в моем понимании пока не перешла. Это гипотетическая возможность, это вполне можно прогнозировать, но никто об этом не говорит как о преднамеренной и ожидаемой в ближайшее время акции.

— Кто угрожает вашей жизни?

— Я думаю, что кто угодно. Мне же до сих пор не дали ответы, кто устранил Дремова, кто устранил Мозгового, это же все до сих пор покрыто неким налетом тайны. Поэтому оставим этот вопрос за кадром. Пусть он на суд истории будет вынесен.

— Эти угрозы связаны с ожиданием выборов?

— Вы прекрасно понимаете, что выборов у нас нет и в ближайшей перспективе не предвидится. Если сейчас буквально три для как это озвучено официально, об их переносе на 2017 год, то я это знал достаточно задолго, поэтому относительно выборов иллюзий никаких не питал.

— А почему вы сейчас стали говорить о коррупции в окружении Александра Захарченко?

— Если вы периодически посматриваете на те опусы, которые я пишу, то должны были заметить, что я о коррупции в его рядах заговорил после того, как о ней он заговорил сам лично. Мы говорим о болезнях роста, это понятно.

Соответственно, как только мы начинаем понимать, что мы капсулируемся, что мы уходим в такую серую зону Приднестровья, мы понимаем, что все проблемы роста уходят вместе с нами, и там начинает либо прогрессировать, либо мы начинаем с ними бороться, то есть нужно задать тенденцию. Это цели и задачи наших разговоров о коррупции. Если мы уходим в изолированное состояние, значит нам придется внутри себя переваривать все проблемы, которые есть. Хотелось бы с ними справляться как-то.

— То есть сейчас речь идет о том, что эти территории могут повторить приднестровский сценарий развития?

— Ну это совокупность факторов. Я говорю об этом очень давно, минимум четыре месяца об этом говорю. Я пожалуй первый, кто начал об этом говорить, даже не имея конкретной информации. Хотите, называйте это интуицией.

— А кто такой этот «московский политтехнолог», который, по вашим словам, приезжает в Донецк и курирует тут работу, и который вами был недоволен?

— Московский политтехнолог — это собирательное понятие, понимаете прекрасно. Разумеется, здесь работает целая команда помощников, мы обращаемся к этим ребятам, так как испытываем дефицит такого рода узких специалистов. Поэтому конкретно этот коллективный разум на это ничего не говорит, потому что он, я думаю, пытается соответствовать тенденции, этому тренду, в котором мы находимся. Минск до конца не определен, не выверен.

— Ну, знаете, многим показалось, что вы адресовали свое письмо лично Владиславу Суркову или его доверенному лицу Алексею Чеснакову.

— Вы хотите сказать, что это иносказательное открытое письмо Владиславу Суркову или Чеснакову?

Я не стал бы сужать, во-первых Владислав Юрьевич вряд ли читает мои опусы, это с одной стороны. С другой стороны, это наверное, адресовано каждому, кто так или иначе стоит по ту сторону и наблюдает за этой проблемой в качестве моего оппонента.

— Батальон «Восток» сохранится? Конфликт сохранится?

— Он обязан будет продолжаться. Всегда работает пресловутая система сдержек и противовесов.

Вы знаете, неправильно менять местами причину и следствие. Батальон «Восток» — это следствие. Я буквально 30 секунд, чтобы не утомлять ни вас, ни тех кто нас смотрит и слушает. Мы — первые кто зарегистрировался. Именно ПСД, «Патриотические силы Донбасса», зарегистрировались в органах регистрации Донецкой народной республики, мы первые, кто захватил первое здание на бульваре Шевченко, 2 и начали формировать там свой штаб. Это я не к тому, чтобы приписать себе какие-то мнимые заслуги, а к тому, что мы начинали как политическая сила. На том этапе, если зайти на наш старый официальный сайт, у нас висел такой слоган «федерализация, а не феодализация». О войне тогда никто не говорил, мы говорили исключительно о политике.

Но по мере изменения обстановки угроза над нами начала нависать, скажем так, военного конфликта, и мы начали задумываться, как обезопасить себя с этой стороны. Но начинали мы как участники политических процессов. Мы использовали для решения частных задач военного аспекта подразделение, которое мы создавали. А как только ситуация и коньюктура изменились, мы вернулись к политике, и стали заниматься тем, с чего собственно говоря и начинали. Поэтому у «Востока» как такого базы нет, есть организация общественная, даже политическая организация, в составе которой был «Восток», который добавил рейтингов или проблем, но в то же время известности.

— Оправдано ли сказать, что весь конфликт с Захарченко — это конфликт из-за бензоколонки, что называется?

— Абсолютно неоправданно. Те слова, которые я писал, они полностью соответствуют действительности. У нас нет острой заинтересованности в этом бизнесе. Чтобы вы понимали: есть один поставщик центральный, есть четыре местных. Трейдеры, которые занимаются оптовыми поставками ГСМ. Мы не являемся ни одним из четырех, мы в бизнесе не участвуем. Вот эти несчастные бензоколонки, те цифры, которые я изложил, они абсолютно достоверные, они проверяемые. Они болтаются на уровне нулевой рентабельности. И они для нас уже сейчас наверное больше обуза. Во-первых, они шлейф за собой тянут «отжатых бензоколонок», вы понимаете, о чем я говорю.

С другой стороны, там нужно содержать трудовые коллективы, нужно заботиться о поддержании этого бизнеса, чтобы может быть остаться в сегменте и поддержать тех людей, которые там работают. Поверьте, это абсолютно без лукавства.

— Александр, если Россия вас блокирует, то может вас подталкивает к тому, что эти территории должны вернутся под контроль Украины?

— Я употребил такое сравнение или аналогию, что мы стали достаточно пластичным материалом. Это очень хорошо кореллируется с тем, что вы говорите. Куда-либо подталкивать, как-то нас форматировать — это все делается только с тем материалом, который достаточно мягок, пластичен и прочее. Такие качества меня по крайней мере абсолютно не устраивают. У нас есть определенная форма, она состоит из наших убеждений взглядов, целей, намерений. Нам хотелось бы, чтобы эту форму учитывали, и сообразно этой форме искали место, куда бы нас могли применить.

Понятное дело, что с пластичным материалом работать вчера проще, удобнее, путем формирования общественного мнения, переформатирования сознания. Эту угрозу мы так или иначе ощущаем, когда идут игры вокруг нашей интеграции с Украиной. Но вы поймите правильно, что мы достаточно радикализованы. Я не призываю разделять нашу точку зрения, но иллюстрирую. Я говорю, что мы — антагонисты Украины, соответственно уж кому-кому, но не мне искать какие-то точки соприкосновения с Украиной и альтернативу России.

Мы с Россией связаны не потому, что ищем там преференции или потому что с точки зрения конформизма нам удобнее это, и в случае, если с Россией что-то не заладиться, мы тут же развернемся и опять побежим к Украине. Эта позиция людей, которые относятся к ситуации как к политике. А мы стоим на каких-то идеологических платформах, эта наша слабая позиция, это наша достаточно уязвимое положение, но это единственное, что у нас есть.

— Ну, а если большая часть населения захочет возвращение этих территорий под контроль украинских властей, народа?

— Мы мониторим настроения населения. Откровенно говоря, оно единственное является для нас определяющим, потому что мы ловим разговоры с разных заангажированных позиций. Одни говорят, что якобы население устало и уже хочет обратно в Украину, другие говорят — напротив. Мы руководствуемся только теми данными, которые у нас есть на руках, и они постоянно обновляются. У нас есть свое собственное социологическое агентство, оно так и называется — «Социальная инициатива». И мы как положено, делаем срезы, мониторим изменение ситуации и опираемся на те данные, которые мы получаем в свои руки.

Журналист и ведущий телепрограммы «Донбасс. Реалии» Алексей Мацука прокомментировал Радио Свобода интервью с Ходаковским.

— В этом интервью,  с самого начала, если смотреть видео, а не слушать его, то видно, что Ходаковский якобы показывает удовлетворенность тем, что его мнением кто-то интересуется и он интересен  как комментатор. Потому что у него уже давно не было такого, чтобы СМИ, крупные СМИ, интересовались что там думает Ходаковский о том или ином событии. Вся его активность к этому сводилась к его «Живому журналу», к блогу на платформе «Живой журнал», и там он давал свои советы или свое видение о том, что делать дальше и как выживать «республике». Но сейчас, как мы видим, Ходаковский уже комментирует более широкие вопросы «возвращение» в Украине, так сказать «возвращение» и по реакции на последние заявления со стороны Украины. И он пытается сделать вид, что якобы он является оппозицией к Захарченко. Но, вы же понимаете, что в условиях оккупированных территорий там ни о какой оппозиции языка вообще нет.

Я помню прекрасно, что мы в Донецке в 2014 году спросили (одного из сепаратистских главарей) Пургина: «А почему же нет оппозиции в группировке «или у ваших партий?» Он тогда сказал прямым текстом еще нам на камеру, что оппозиция не предусмотрена в рамках их политического строя! Поэтому, я думаю, абсолютно целесообразно доверять словам Пургина в этом случае. И думать, что там происходит какая-то определенная политическая борьба между Захарченко и Ходаковским — это было бы не совсем правильно. Это все звеньями одной и той же манипуляции, которая началась ровно два года назад, 1 марта, на площади Ленина, куда вышло несколько тысяч человек. И сегодня надеяться, что внутренняя оппозиция будет каким-то образом давить на Захарченко с…, а с какой, собственно, целью?

Еще один момент: из интервью Ходаковского я так и не понял, он боится за свою жизнь, или он боится за свой политический проект, или просто ему хотелось где-то высказаться и тому подобное. Поэтому надо наблюдать дальше за их шагами. Но мне почему-то кажется как человеку, который наблюдает за кризисом уже не один год, что это такая игра.