Пенсионная реформа для молодых: почему все не так?

Полным ходом идет обсуждение намеченной на весну пенсионной реформы. Однако, что бы ни писали о ней депутаты, чиновники и их консультанты, сколько бы не «ходили в народ» — общество пока не настроено на поддержку предложенных изменений. Вместо этого, усиливается переполох среди нынешних и будущих получателей пенсий.

Простые люди все больше склоняются к сведению кабминовского проекта к одной фразе: «Что-то тут не так».

К чему готовится молодым?

О законопроекте № 7455 сказано и написано немало. Оставим в стороне спорные «рецепты» по оздоровлению солидарной системы и преодолению дефицита бюджета ПФ: повышение пенсионного возраста, увеличение минимального страхового стажа, ограничение максимальных размеров пенсий.

Ясно, что молодым теперь придется работать дольше, а пенсия у них может оказаться меньшей, чем у их родителей при таких же трудовых усилиях.

Но есть и другие «новации».

Незаслуженно остаются на втором плане вопросы, связанные с дополнением пенсий из солидарной системы обязательного государственного пенсионного страхования выплатами из обязательной накопительной пенсионной системы (ОНПС). И напрасно. Участниками ОНПС, именуемой как «второй уровень» пенсионной системы, на момент ее внедрения в ближайшие годы станут все работающие моложе 35 лет. То есть, около 6 миллионов человек.

Каким предполагается сделать «второй уровень» для тех, кто будет финансировать выплаты сегодняшним пенсионерам?

В общих чертах авторы законопроекта № 7455 представляют себе модель обязательной накопительной пенсионной системы следующим образом:

1. Государство в лице ПФ создает Накопительный фонд (НФ), который начнет работать не ранее года, в котором бюджет ПФУ будет признан бездефицитным. Управление НФ и контроль над уплатой взносов в пользу застрахованных лиц осуществляется Пенсионным фондом.

2. Каждому работающему, учтенному в системе персонифицированного учета застрахованных лиц в солидарной системе, будет открыт индивидуальный пенсионный счет (ИПС) для учета уплаченных им взносов в ОНПС.

3. В год старта «второго уровня» ставка взноса составит 2% зарплаты, и далее будет возрастать — по 1% ежегодно до 7%.

4. Поступившие в ОНПС взносы не должны направляться на выплаты пенсий сегодняшним пенсионерам, а будут инвестироваться не менее чем тремя компаниями по управлению активами (КУА), выбранными советом НФ на конкурсе.

5. Доход, полученный КУА от инвестиционных инструментов (пенсионных активов), подлежит распределению по ИПС застрахованных лиц.

6. При достижении пенсионного возраста, либо других обстоятельств, дающих право выхода на пенсию, застрахованное лицо обязано будет приобрести аннуитет в страховой компании за счет своих пенсионных накоплений, после чего сможет получать пожизненные пенсионные выплаты.

7. Пенсионные накопления подлежат наследованию в полном объеме.

8. Застрахованное лицо имеет право перейти из НФ в негосударственный пенсионный фонд (НПФ) вместе со своими накоплениями, но не ранее, чем через 2 года участия в НФ. Дорога назад — из НПФ в НФ — остается открытой до момента выхода на пенсию.

Накопительный фонд — почему это плохо?

При внимательном рассмотрении предложенной модели можно сделать вывод: НФ — это не что иное, как созданное и управляемое государством учреждение, почти полностью копирующее действующую с 2004 года систему негосударственных пенсионных фондов.

Как и НПФ, Накопительный фонд имеет совет, который для выполнения фондом своих функций заключает договора c администратором, КУА и хранителем. Перечисленные субъекты должны действовать в интересах участников фонда и вправе получать вознаграждение за счет их средств — пенсионных активов.

На данный момент размеры вознаграждений для НПФ ограничены на законодательном уровне. Да и рынок все расставил по своим местам — никому уже не приходит в голову предлагать фондам свои услуги по максимальным тарифам. Тарифы ниже средних — это уже правило, а не исключение для многих администраторов, КУА и хранителей НПФ.

Таким образом, монополия одного или нескольких субъектов на рынке НПФ практически отсутствует.

А что Накопительный фонд?

Он — монополист. В нынешних условиях, государственная монополия на рынке пенсионных накоплений — это не «плохо», а «очень плохо» для тех, в интересах кого задумывается пенсионная реформа.

Попробуем разобраться, почему.

Для видимости социального партнерства в управлении НФ, совет НФ будет создан с участием представителей от работодателей и профсоюзов. Правда, они, как представители застрахованных лиц, будут в меньшинстве. Услуги НФ по администрированию не бесплатны и могут достигать 2,4% от суммы каждого взноса.

Для сравнения: в Польше аналогичные расходы ZUS — аналога ПФУ — ограничены 0,6%.

Почему в Украине на администрирование взносов нужно тратить в 4 раза больше, чем в Польше, для меня остается загадкой.

Приняв размер взноса работника 2% от зарплаты 2500 гривен, получим 50 гривен. Умножим на 6 миллионов застрахованных младше 35 лет. Итого за год поступит в НФ 3,5 миллиардов гривен. За труды ПФУ получит до 84 миллионов. Вроде бы и немного… Если не брать в расчет, что через 7 лет поток взносов в современной стоимости вырастет до 12,6 миллиардов, а вознаграждение ПФУ может достигнуть 302,4 миллионов гривен.

При таком финансировании со стороны налогоплательщиков, чиновники ПФУ, скорее всего, не будут обижены зарплатами и пенсиями.

КУА, оказывающие услуги НФ по инвестированию пенсионных накоплений, могут брать за «труды праведные» до 0,9% чистой стоимости активов НФ за год. Для них есть смысл побороться на конкурсе и «отблагодарить» лиц, принимающих решение. Инвестировать они будут туда, куда подскажут люди из НФ и оплаченные им советники — в государственные и другие «правильные» ценные бумаги.

Обслуживание НФ осуществляется хранителем — банком, наверняка тоже государственным, который также не является альтруистом и готов трудиться «всего» за 0,1% чистой стоимости активов. Да и аудитор НФ не останется внакладе.

Накопительный фонд — это лишение молодых людей права выбора.

Фонд выбирать не приходится — он один. Также вкладчику невозможно выбрать и КУА, управляющую его накоплениями — за него это сделает совет НФ, к которому он не имеет ни малейшего отношения.

В мировой практике, на которую так любят ссылаться наши чиновники, поступают иначе.

Так, в Польше, каждый молодой человек имел право выбора одного из 16 НПФ. Если же он, по каким-либо причинам, не делал такого выбора, его право «разыгрывалось в лотерею» среди 16 НПФ. Затем он получал уведомление из своего фонда и право сменить НПФ через 1 год, если не будет удовлетворен его работой.

Очевидно, кто-то заинтересован в том, чтобы участники государственного Накопительного фонда «по умолчанию» держали свои накопления только в нем.

В России, где реализована похожая модель «второго уровня», таких людей называют «молчунами». С 2003 года только 10% россиян, главным образом, работники корпораций, создавших НПФ, перевели накопления из ПФР в НПФ. Зато Внешэкономбанк, управляющий деньгами «молчунов», инвестирует в государственные ценные бумаги, а доходность накоплений «молчунов», в отличие от участников НПФ, ниже ставки инфляции.

Расчеты показывают, что при инфляции 10% в год 100 рублей/гривен/долларов через 25 лет превращаются по своей покупательной способности в 9 рублей/гривен/долларов. Но граждане стран СНГ по-прежнему больше всего доверяют государству.

На это и расчет «реформаторов».

Учитывая, что активы НФ уже в первые годы его работы превысят десятки миллиардов гривен, то получить через свои КУА такой ресурс в распоряжении на десятки лет — первые выплаты начнутся только через 25 лет — выглядит заманчиво и для правительства, и для «своих» компаний. А если оглянуться на опыт США, Канады, Великобритании, Нидерландов, где активы накопительных пенсионных систем, кстати, на базе НПФ, достигают 100% ВВП-то соблазна «держателям» ресурса сложно избежать.

Правда, им не следует забывать, что смена правительства может повлечь и смену КУА и совета НФ. А это может негативно отразиться не только на собственниках КУА, но и на участниках ОНПС.

Зачем тогда создавать пенсионную систему, зависящую от политической конъюнктуры?

«Второй уровень» в правительственной модели очень напоминает обязательную подписку моих отца и деда на облигации Государственного займа развития народного хозяйства СССР в 1946–1956 годах. Кстати, народное хозяйство после войны восстановили, а вот деньги отдавать населению передумали. Вместо этого провели в 1961 году деноминацию рубля, а затем в середине 1970-х выплатили суммы по обесценившимся госбумагам в 10 раз меньше и без учета 20-летней инфляции.

Попробовали бы так поступить с вкладчиками негосударственные пенсионные фонды.

Не думаю, что их руководители остались на свободе или в живых.

Пока же напрашивается вывод:

Под вывеской пенсионного реформирования создается немаленькая бюрократическая структура для монополизации услуги накопительного пенсионного обеспечения, перекладывающая деньги молодых людей и бюджета из одного кармана в другой, с возможностью хорошего дополнительного заработка несколькими (избранными) частными компаниями и дотирования государственных финансов за счет будущих пенсионеров.

Но не будем считать деньги в чужих карманах. Лучше попытаемся что-то изменить для будущих поколений, пока законопроект № 7455 еще не стал законом.

Автора, как ветерана воинской службы, больше интересует не заработок КУА, а будущее дочерей и их сверстников. Но молодежь пока молчит.

Почему наша молодежь, в отличие от протестующих студентов Европы, молчит и не интересуется своей пенсией? Может, молодежь не собирается жить, трудиться и выходить на пенсию в Украине?

Прежде чем задать этот вопрос молодым людям, стоит задать его вместе с другими вопросами нашим депутатам и министрам. Но об этом — уже в следующей статье.