Донбасс в Венеции

Перед пустым столом, за которым сидит Павел Ковач, девять мониторов. Прямая трансляция: камеры направлены на входные двери восьми украинских квартир.
Здесь живут солдаты, находящиеся сейчас на востоке Украины. Один монитор – черный, солдат вернулся домой. На остальных ничего не происходит – двери и двери, но Павел Ковач внимательно на них смотрит. С обратной стороны мониторов – фотографии девяти обеденных столов в этих домах. Когда-нибудь солдаты вернутся и сядут за эти столы. Павел ждет их и сам ничего не ест. Перед ним – только стакан воды. Это настоящая голодовка, и идет она уже несколько дней. Вскоре Павла сменит еще один художник из "Открытой группы", потом еще один, и так до конца работы украинского павильона на Венецианской биеннале.

В 6 вечера, просидев перед пустым столом 8 часов, Павел Ковач рассказывает "Радио Свобода " о перформансе, который называется "Синоним к слову "ждать"".

– Как были отобраны эти девять военнослужащих?

– Очень долгий процесс. Мы поговорили более чем с двумястами солдатами. Ездили в Донецкую область, недалеко от Песков. Очень долгий процесс, очень трудный. Набрали 15 человек, но у некоторых с интернетом были проблемы, семейные вопросы.

– Это люди, не имеющие отношения к вашей группе?

– У нас основной состав – четыре человека, но в зависимости от проекта мы набираем разное количество людей. В одном нашем проекте участвовало более 400 человек. Бывает 6, бывает 8, бывает 3. Группа потому и "открытая".

– То есть солдаты фактически тоже стали членами вашей группы?

– В этом случае мы как раз просили их оставаться солдатами, а не входить в "открытую группу".

– Они все находятся на передовой?

– Да, большинство на передовой.

– Один вернулся домой. Это случилось, уже когда началась биеннале?

– Как раз в первый день, когда я начал голодовку. Была даже сделана фотография момента возвращения солдата домой.

– Как они реагируют на то, что их дома показывают в Венеции? Понимают суть этого перформанса?

– На своем уровне да, конечно, – насколько я умею стрелять из автомата. Понимание современного искусства достаточно тяжело. Каждый должен быть профессионалом в своей среде.

– Как вы сами объясняете задачу этой акции?

– Очень тяжело говорить о проекте, который только начался. Он меняется, в каждый момент может что-то такое случиться, что поменяет позицию взгляда. Но основная изначальная  идея – это ожидание, ожидание то или иное, такая пауза в жизни, красный свет на дороге.

– Мы с вами разговариваем в павильоне под названием "Надежда", и он прозрачный, потому что это надежда на то, что Украина станет после революции новой, открытой. Сбываются эти надежды, ведь уже прошел год после революции?

– Главное, чтобы война закончилась, тогда можно будет говорить более конструктивно. Сейчас погибает очень много молодых людей. Тяжело говорить о развитии. По чуть-чуть, хромая, будем выходить из ситуации, менять ее. Надо начинать с себя, каждый должен быть профессионалом в своем деле. Дворник должен хорошо подметать улицы, его должны за это уважать, потому что это его работа. Политик должен быть хорошим политиком и уважать дворника за то, что он хороший дворник, а дворник должен уважать политика за то, что он хороший политик. Пока не будет осознания своей ответственности за то, что ты делаешь, будет хаос. Проблема в том, что у нас человек любит вещи, а использует человека. А должно быть наоборот, человек должен использовать вещи, а любить людей.


Украинский павильон под названием "Надежда" – прозрачный, и, разговаривая с Павлом Ковачем, я смотрю на работу Никиты Кадана "Трудности профанации", стоящую на набережной. В стеклянной витрине – растерзанный дорожный указатель "Лисичанск-Стаханов" и ржавые обломки. Возле этого памятника разрушенному войной Донбассу мы встречаемся с Евгенией Моляр, участницей группы "отпускников", которые оккупируют павильоны на биеннале, подражая путинским солдатам, "зеленым человечкам". Движение началось в  российском павильоне, но им не ограничилось. Униформа "отпускников" – зеленые камуфляжные куртки с надписью #onvacation.


– Мы надеваем форму и просто общаемся с людьми, знакомимся, рассказываем, предлагаем людям присоединиться к нам, выбрать любой павильон на биеннале. Мы начали нашу акцию в павильоне России, потом продолжили в китайском павильоне, в павильоне Соединенных Штатов, в турецком...

– А как возникла ваша группа?

– Можно сказать, спонтанно. У нас много художников из Донецка и Крыма. Вообще группа международная, люди из разных стран. Нам казалась абсурдной эта идея с солдатами в отпуске в Крыму, мы хотели ее использовать: творческая рефлексия на то, как могут такие абсурдные вещи появляться в медиапространстве как серьезные. Поэтому мы взяли на вооружение тему "солдаты в отпуске" и решили тоже приехать в отпуск: в Венецию на биеннале. Нас легко найти, у нас есть информационный сайт, где можно с нами связаться. В павильоне России люди к нам подходили: мы о вас знаем, мы вас искали, дайте нам вашу форму, мы тоже хотим присоединиться.

– Уточним, что  эта акция направлена не против павильона России, потому что сам павильон тоже в какой-то степени антипутинский: по крайней мере, это искусство, которое вряд ли нравится Путину, Мединскому и всей этой публике.

– Конечно, абсолютно не против павильона России. Это акция, которая выражает то, как художники относятся к тому, что одна страна оккупирует другую страну. Это не обязательно взаимодействие между украинскими художниками и российскими активистами, мы ходим по всем павильонам, рассказываем всем. Из Сербии ребята с удовольствием взяли наши формы и пошли в павильон Сербии, потому что они тоже хотят таким образом выразить отношение к политике своей страны. Вначале несколько дней вся деятельность была сосредоточена возле павильона России, там было много русских, украинцев. Сейчас это, в основном, иностранцы, люди из разных стран, с разных континентов. Когда мы начинаем говорить об этой истории, о том, как был аннексирован Крым, о том, как вели себя солдаты, оказалось, что все знают эту историю, все понимают, о чем идет речь, говорят: да, это абсурдно. Нас все поддерживают. Не было ни одного случая, чтобы кто-то не понял или как-то негативно отзывался.

– А как люди в российском павильоне, которые обеспечивают там порядок, относятся к вам?

– В первый день, когда акция началась, через полтора часа, когда все поняли, что это не часть программы русского павильона, вызвали полицию и наших ребят вывели, но они продолжили акцию на улице. Потом на следующий день мы познакомились с директором павильона и с художницей Ириной Наховой, они очень положительно отзывались об акции. Сейчас, когда мы сюда приходим, мы уже говорим: "Привет, ребята". – "О, это опять вы". Абсолютно нормально.

– Нравится вам инсталляция Ирины Наховой?

– Мне очень нравится эта выставка, прекрасная просто, одна из лучших здесь.

– Она ведь переформулирует вопрос, который вы задаете: Россия – это медведь или заяц? Для вас Россия – это исключительно медведь или гибрид медведя и зайца?

– Конечно, мы разделяем Россию и Кремль. Мы понимаем, что Кремль – это зло, с которым мы пытаемся бороться таким способом. Некоторые говорят о том, что наша акция слишком ироничная, веселая, "вы как будто просто развлекаетесь". Но на самом деле это серьезная вещь. О серьезных вещах тоже иногда надо говорить несерьезно, иногда надо добавлять иронии. Мы говорим легко и прямо о серьезных вещах.

– Вы киевлянка?

– Я киевлянка, но работаю сейчас в фонде "Изоляция", это фонд в Донецке.

– А в бывших помещениях вашего фонда тюрьма или лагерь для военнопленных….

– В прошлом году его захватили боевики и сделали тюрьму. А фонд продолжает свою деятельность в Киеве. У нас есть несколько видео, снятые, когда произошел захват территории, там люди, выполняющие функции в культурных департаментах "ДНР", на этом видео один из них держал каталог Бориса Михайлова и говорил, что это не искусство, это надо уничтожить. Он даже употреблял термин "дегенеративное искусство". Кстати, мы использовали это видео, когда делали информационную выставку фонда "Изоляция" в Palais de Tokyo в Париже, на наших глазах эти репортажи превращались в арт-объекты, потому что мы их показали в экспозиционном пространстве, вырвали из контекста. Они настолько абсурдные: сложно поверить, что это происходит на самом деле, так что они действительно стали арт-объектами на наших глазах.

– О российском акционизме мы знаем довольно много: есть Петр Павленский, группа "Война", сейчас новая очень интересная группа "Синий всадник". А что происходит в украинском акционизме, развивается ли он после Майдана в новых направлениях?

– Да, развивается. Есть художница Маша Куликовская, крымчанка. У нее акция была в Москве на Крымском мосту, где она постирала крымский флаг в Москве-реке, смылись краски красная и синяя. Перед этим во время "Манифесты" она лежала завернутая в украинский флаг на ступенях в Эрмитаже. Есть небольшие группы, например, в Харькове, где ребята работают с локальным контекстом, говорят очень интересно о местных проблемах. Харьков стоит между зоной АТО и между мирным Киевом, вроде бы там все тихо, но при этом ситуация очень напряженная. Художники пытаются как-то это проявить. Интересные акции есть, но не настолько глобальные, как были ранее и как в России.

– Любая революция сказывается на искусстве. Можно ли сказать, что Майдан вынес украинское искусство в новую сторону?

– Нельзя сказать, что это уже произошло. Потому что на самом деле события, которые начались на Майдане, еще не закончились –  продолжается этот процесс. Искусство пытается реагировать, но мы не можем сказать о том, что это явление есть последствие Майдана. Нет, Майдан еще продолжается.

– Понимаю, что вы не политик, но какое у вас личное ощущение – как закончится война, вся история, о которой рассказывает ваш перформанс, и скоро ли закончится?

– Мне очень хочется, чтобы это все закончилось поскорее и прекратились военные действия. Но прогнозировать невозможно, потому что никто не может понять, почему это происходит. Мы не можем понять резон, который в этом видит Кремль. Почему у нас русские солдаты? Да, мы можем как-то анализировать ситуацию, понимаем, что происходило постепенное отторжение восточного региона. И много в этом, конечно же, было вины и украинского государства: мы не обращали внимания на то, что у нас многонациональная страна, мультикультурная, говорили обо всем, только не о том, что мы разные. Но какие-то абсурдные действия со стороны людей, которые сейчас агрессивно воюют в Донбассе. Если бы я понимала их цель, то, может быть, я могла бы как-то прогнозировать, но я на самом деле не понимаю.


Художник из Петербурга Константин Митенев, выступающий под именем Kostya GoldTV, провел возле российского павильона и у входа в венецианский арсенал перформанс "Отделение искусства от государства". При этом Kostya GoldTV говорит, что политика его не интересует:

– Идея исключительно эстетического плана, никакого политического подтекста я в нее не вкладывал. Я ничем, кроме искусства, не занимаюсь и обратил внимание на тот факт, что искусство бюрократизируется, обрастает массой всяких инфраструктур. Арт-институции поддерживают коллективное творчество, а я от всяких форм коллективного творчества отказался, потому что понял, что это абсолютно бесперспективно.

В Венеции я подготовил два знамени, два транспаранта, на одном из них было написано кириллицей "Отделение искусства от государства", на втором – то же самое по-английски. На мне был белый цилиндр, белая майка с моим собственным принтом и шорты. На айфон я записал информацию о своей акции и время от времени ее включал и двигался у входа в "Арсенал", там, где билетные кассы. Потом я нашел заднюю стену российского павильона, со стороны набережной, и на этой стене разместил второе свое знамя, растянув его как транспарант "Отделение искусства от государства". 

– Вы сказали, что это никак не связано с политикой, но сейчас государство впервые за постперестроечные годы стало назойливо вмешиваться в дела культуры. То, что делает министр Мединский, хорошо известно. Вас это совсем не волнует?

– Конечно, политика является материалом актуального искусства, и я с интересом наблюдаю за акциями политического плана. Мне очень интересна группа "Война", я поддерживаю Pussy Riot и постоянно наблюдаю за ними в своем фейсбуке. Современная позиция Минкульта мне неприятна, более того, она вызывает у меня брезгливость. Но как бы они ни размахивали своими дубинками, они не могут повлиять на положение дел в искусстве. Сила художественных идей существует помимо каких бы то ни было государственных ресурсов. Другое дело, что есть институции, которые зависят от них и заинтересованы в них, вот эти институции у меня вызывают ощущение  брезгливости. Поэтому, конечно, за политикой я слежу, но она мне неинтересна, потому что я автономный художник, и все, что я делаю, является эстетическим жестом автономного художника.