Несколько дней назад на сайте POLITICO Europe вышел текст украинского журналиста и сооснователя Hromadske International Максима Эристави, в котором он рассказывает англоязычной аудитории о жизни геев в Украине.
Ниже — полный перевод, сделанный редакцией СОДЫ
.
Украинский кризис не только военный, экономический, он ещё социальный и культурный
Я всегда проигрываю в продолжительной борьбе с тем, как быть честным с собой, и с родиной. Но всё равно надеюсь увидеть проблеск света. Иногда это удается.
Например, это было во время новаторской для Украины квир-выставки, которая открылась в октябре в Киеве.
Впервые инсталляцию на ЛГБТ-тему показывают в одном из самых популярных украинских центров современного искусства. Тысячи посетителей, усиленная охрана. Выставка американского художника Карлоса Мотта рассказывает истории одиннадцати известных квир-украинцев, в том числе и мою. Двое из нас решили не показывать своё лицо. Признавшись в своей ориентации в европейской стране с 45-милионным населением, можно не только испортить свою жизнь. Её можно потерять.
На презентации, я какое-то время стоял недалеко от плазменного экрана. На нём проигрывалось интервью, в котором я делился личными историями. Посмотрев его, большинство посетителей избегали зрительного контакта со мной — ничего странного для страны, 70% граждан которой считают гомосексуальность болезнью
. В то же время, было немало тех, кто улыбался и кивал в знак поддержки. Да, это и был тот проблеск света. Но тучи, к сожалению, сгущаются с каждым днём.
* * *
Через несколько недель, украинский парламент принял поправку,
защищающую ЛГБТ-сообщество от дискриминации на работе. Принял с девятой попытки и после жестких дебатов. Это важное положение на пути к безвизовому режиму с Европейским Союзом. Юрий Луценко, лидер фракции Блок Петра Порошенко, несмотря на ярую гомофобию среди политических элит, пытался убедить СМИ, что причина отсутствия консенсуса по антидискриминационной поправке проста — в Украине нет ущемления прав ЛГБТ.
«Некоторые изобретательные украинцы приезжают в Европу и заявляют, что они геи. Якобы, в нашей стране их права не защищаются, в отличие от той же Голландии», — рассказывает Луценко. — На этом основании они автоматически получают убежище. Потом в Голландии нам говорят: измените законодательство, не давайте возможность таким мошенникам обвинять Украину в несоблюдении прав тех или иных меньшинств».
Он считает, что «лучше гей-парады, чем российские танки в центре украинской столицы».
«В Украине никогда не будет однополых браков. Да поможет нам Бог», — заявил во время голосования за антидискриминационные поправки Владимир Гройсман, спикер Верховной Рады.
Если честно, я не увидел повода для радости, когда парламент за них всё-таки проголосовал. Такое ощущение, что эти поправки мне бросили в лицо, а потом ещё и плюнули. Они приняли временные изменения: это лишь упоминание в Трудовом кодексе, который действует еще со времён Советского Союза. Новый кодекс, который ожидает второго (последнего чтения), вообще не содержит каких-либо упоминаний о правах ЛГБТ. То есть, на практике, принятые поправки, лишь создают временный коридор для выполнения Украиной принятых обязательств. Всё это делается без предоставления равенства в долгосрочной перспективе.
Единственное, о чём я мог думать — покоробит ли от этого Европейский Союз. Однажды он уже нанёс нам, украинскому ЛГБТ-сообществу, удар в спину.
В прошлом году Европейская комиссия молча уступила гомофобной украинской власти. Во время двусторонних переговоров она отбросила ключевое положение антидискриминации ЛГБТ для украинского Трудового кодекса.
Пока представитель ЕС по иностранным делам Федерика Могерини была в Киеве и пыталась убедить украинскую власть принять необходимые для безвизового режима законы, я вспоминал о том, что произошло со мной десять лет назад. Я был 19-летним парнем, когда моя начальница сделала мне аутинг в ньюзруме в присутствии других топ-менеджеров. К тому же грозилась рассказать о моей ориентации моим родителям. А всё из-за того что я осмелился попросить её выплатить гонорары, которые мне причитались.
Это самое унизительное, что когда-либо со мной случалось. Такие ситуации — и даже хуже — будут и дальше происходить в Украине. Потому что геям не гарантирована защита. Равенство — всё ещё ругательное слово в этой стране.
Рост насилия в отношении украинского квир-сообщества обычно игнорируется как местными, так и иностранными медиа. Когда я за границей рассказываю истории о ЛГБТ в Украине, меня часто просят предоставить конкретные статистические данные об убийствах и нападениях на гомосексуалов, что на практике невозможно. Каким образом собирать статистику о преступлениях, совершенных на почве нетерпимости к ЛГБТ, если они не закреплены украинским законодательством? В большинстве случаев, местные правоохранители классифицируют подобные инциденты как грабёж, или как те, что совершенны в состоянии алкогольного опьянения. Нужно быть наивным, чтобы написать заявление в полицию, если на вас напали из-за вашей ориентации — к вам там не будут серьёзно относиться.
Во время показа гей-фильма в Киеве подожгли кинотеатр «Жовтень». Это нападение, совершенное на почве ненависти, было классифицировано как «хулиганство». Похожие случаи происходили и в других центрах ЛГБТ-сообществ по всей стране в течении года. К тому же мы так и не знаем, что произошло с более чем 30 нападавшими на КиевПрайд, которых задержала полиция. Из опыта могу сказать: никто из знакомых мне геев, на которых когда-либо нападали, так и не дождался правосудия.
Я понимаю, как тяжело восстановить верховенство права после драматической революции и внешней агрессии. Вот только я считаю недопустимым полное молчание со стороны властей и отсутствие какого-либо официального осуждения возросшего насилия по отношению к ЛГБТ.
* * *
Этим летом в Одессе запретили местный гей-прайд. Запрет первого в городе, и третьего в Украине ЛГБТ-прайда — стал одной из главных преград для борьбы за равные права в Восточной Европе. Это пощёчина для местных активистов, которые осмелились надеяться на изменения после проведенного с горем пополам КиевПрайда.
Вот так и живём. На улице 2015 год, а в Украине до сих пор нет ни одного закона, который бы защищал геев от языка ненависти или преступлений на почве нетерпимости. Зато в день запрета прайда в Одессе, депутат украинского парламента Павел Унгурян может себе позволить прийти на эфир одесского телеканала, рассказывать о необходимости лечения гомосексуальности и обвинять геев в педофилии. А потом спокойно вернуться к своей депутатской работе в партии Арсения Яценюка, будто бы ничего и не произошло. Никто из 450 депутатов Верховной Рады его не осудил. Кроме того, Унгурян — член группы по межпарламентским контактам с Соединёнными Штатами Америки. Могу себе представить, как же ему тяжело путешествовать в США, где к геям в основном относятся, как к людям.
Тем не менее, в Верховной Раде всё же можно увидеть некоторые позитивные изменения. Два депутата, Сергей Лещенко и Светлана Залищук, пришли на КиевПрайд. Двое из четырёхсот пятидесяти. Они были первыми парламентариями, которые плечом к плечу шагали с городским гей-сообществом. Другие так называемые реформаторы, как мэр Киева Виталий Кличко, призывали активистов отказаться от проведения Марша равенства.
Я безгранично благодарен сотням полицейских, которые смогли защитить прайд в столице. Некоторые их них были ранены во время агрессии относительно участников марша. Один полицейский серьёзно пострадал от взрыва напичканной металлом самодельной гранаты, которую неонацисты принесли с собой. Они тогда пришли, чтобы убивать. ЛГБТ-сообщество собрало значительную сумму денег на его лечение. И это произошло ровно через год после того, как эти же правоохранительные органы отказалось защищать первый послереволюционный КиевПрайд. Из-за чего он и был отменён.
Причина распространение гомофобии в Украине — преимущественно из-за недостатка образования. Как показывает эксперимент, проведенный в центральной Украине, большинство украинцев не знают, что значит аббревиатура «ЛГБТ». В Кривом Роге местные активисты задали жителям простой вопрос: «Что вы думаете о гетеросексуалах?». Большинство опрошенных с отвращением отвечали, что гетеросексуалы — это что-то неестественное. Если бы они понимали, что говорят, то Кривой Рог мог бы претендовать на звание самого дружелюбного к геям украинского города.
Когда ты живёшь и растешь в Украине, то не встречаешь других гомосексуалов. Наверное, я был единственным геем в школе и постоянной мишенью для травли. Со временем ситуация не улучшается. Мало кто является открытым геем, кроме небольшой группы ЛГБТ-активистов. Быть гордым геем в Восточной Европе очень одиноко.
Недавно я встретил своего героя, одного из самых влиятельных геев в регионе — латвийского министра иностранных дел Едгарса Рынкевичса. Пока я записывал с ним интервью для Hromadske International, он подчеркнул важность «постепенных изменений», если речь идёт об установлении равных гражданских прав в регионе.
«Я не хочу 30 лет ждать своего равенства», — рефлекторно запротестовал ему в ответ. В 2015 году «постепенные изменения» в развивающих обществах не работают так, как раньше.
С приближением моего тридцатилетия, я наблюдаю, как мои друзья в Европе и США женятся, заводят детей, создают семьи. Я чувствую, как моя жизнь проходит мимо. Я будто жестоко наказан за то, что родился в неправильной стране, где даже нельзя мечтать о своей семье. Как бы я не был счастлив видеть своего парня, мне приходится только оглядываться по сторонам из-за соображений безопасности. Я не могу поцеловать его в общественном месте. Приходится смиренно ждать, пока мы придём к себе домой.
Этот выход — разрушающий и самоотравляющий, но кто-то скажет, что «это уже что-то». Вот только я не собираюсь поддавать стокгольмскому синдрому в отношениях с моим государством, где я родился и которое поддерживаю налогами. Я отказываюсь сдаваться. Я буду бороться. Потому что так можно дать второй шанс не только Украине, но и себе. Проблема только в том, что количество вторых шансов всегда ограничено.
Оригинал текста можно прочитать тут
.
