Мать Фурманюка: За что судят моего сына?

Моего сына арестовали в последний день лета. Средь бела дня, в самом центре Киева, на Хрещатике. Он не оказывал сопротивления представителям органов правопорядка, но его избили, видимо, для острастки, чем привлекли внимание окружающих. Есть даже видео об этом, где сердобольная прохожая громко возмутилась неадекватным поведением правоохранителей.

В машине, в багажник которой вели запихнуть Артема, уже теснились трое задержанных. И среди них - несовершеннолетний подросток с распахнутыми от ужаса глазами. Но мой сын настоял, чтоб мальчишку выпустили, а его и двоих его товарищей – дончанина Михаила Балиоза и макеевчанина Михаила Криворучкина - отвезли в Голосеевское райуправление милиции. И только ночью, спустя шесть часов после задержания, ему сообщили, за что его лишили свободы - ему инкриминировали участие в акции протеста под стенами Верховной Рады, завершившейся стычками с правоохранителями, стоявшими в оцеплении парламента.

Адвокат Татьяна Иванова, допущенная поздно ночью к моему сыну только после поднятого в СМИ скандала, зафиксировала на камеру следы побоев на теле Артема, и настояла на вызове кареты «Скорой помощи». Его госпитализировали. Однако, уже поутру адвокат, пришедшая навестить своего подзащитного в больницу, его там не обнаружила. Без заключения врачей, без уведомления адвоката и каких-либо пояснений, сына еще затемно вывезли в изолятор временного содержания.

Здесь моему сыну начали инкриминировать уже не «хулиганскую» статью УК Украины, как первоначально, а участие в массовых беспорядках, в составе организованной группы, совершившей теракт, повлекший за собой многочисленные жертвы. И всякие уверения моего сына в том, что он пришел на акцию протеста как журналист, не являясь членом какой-либо политический партии, и не будучи ранее знакомым с подавляющим большинством других участников митинга, на следователей никакого воздействия не возымели. Опять же ночью ему под личную подпись вручили документ о предъявлении подозрения в тяжком преступлении. А на следующий день суд второпях, без должного уведомления адвоката, без соблюдения законной процедуры приговорил его к самой суровой мере пресечения - содержать как злостного преступника два месяца за тюремной решеткой.

Вначале меня не покидало ощущение какого-то нелепого недоразумения. Иногда все даже казалось страшным сном, который вот-вот закончится. Хотелось верить, что в милиции, прокуратуре разберутся, кто есть кто, и выпустят сына на свободу. Я тоже, как, наверное, любая женщина–мать ужаснулась тому, что произошло у стен Верховной Рады - безвременной гибели молодых парней в милицейской форме. Всей душой и мыслями была с их матерями, ратовала наказать действительно виновных. Но при чем здесь мой сын, удерживаемый под стражей за преступление, которого не совершал?

Ведь на той акции был и мой муж - отец Артема, да я и сама собиралась туда и просто не успела. Никто из нас никаких терактов не замышлял, гранат в рюкзаках не прятал: ни у сына, ни у мужа ничего в руках не было, и лиц своих за балаклавами или бонданами они не прятали. Но череда последовавших за арестом сына событий потихоньку убеждала меня в том, что «закрыли» его совсем не случайно. Вереница жалких судилищ под грифом «именем Украины», когда из 50 с лишним страниц «сшитого» дела только десятая его часть имеет хоть какое-то отношение конкретно к моему сыну, да и та квалифицируется по закону как никчемные и недопустимые доказательства, уже в открытую свидетельствовала о наличии «заказухи». Грубой и наглой.

И дело даже не в том, что Артем попал, что называется «под раздачу»: его судят по одним и тем же «лекалам», что и других молодых людей, задержанных тогда же и за то же самое, что и он. Я побывала на их судах - они до жути схожи. Обвиняемые - разные, адвокаты – тоже: у кого опытнее и сильнее, у кого – слабее. А вот прокуроры, вроде бы и разные на лицо, а будто китайские болванчики кивают головой с одной единственной фразой «Доказательства вины обоснованы полностью», и все тут. Про самих судей даже вспоминать противно: сидит «тройка» и бубнит по очереди то, что уже заранее им написали.

Одна из моих бывших коллег – Светлана Еременко, известный журналист, побывав на таком судилище, на своей странице в ФБ воскликнула: «Найголовніший висновок: кожному (кожному!!!) з нас сьогодні в Україні можна без особливих зусиль "зшити" справу. Ми обговорюємо та обурюємось судилищами проти Надії Савченко, Сенцова та інших українських патріотів у Росії, а тим часом в Україні відбувається теж саме!».

То, что судят настоящих патриотов Украины, становится понятно сразу, как только адвокатами обнародуются факты из недолгой (они же все молодые!) жизни этих парней. И отнюдь не все из них имеют партийную принадлежность ВО «Свобода», но почти все они были и есть активными участниками последних бурных событий, происходивших в Украине: кто не жалел своих сил, времени и головы на Майдане, а кто уже и на восточной войне успел побывать.

Так и пришло постепенно ко мне понимание, что мой сын хоть и не пришел на акцию протеста в составе определенной группы, но оказался усилиями милиции ее составляющим звеном. И называется эта группа уже вполне официально и однозначно «Политические заключенные». Да-да, нашему уху как-то привычнее слышать, что подобное понятие было распространено на данной территории в прошлом веке. Правды ради, и в нынешнем столетии, пусть редко, но появлялись узники совести. Но то ж было при тех, антинародных украинских режимах, эпоху которых, будто бы, навсегда закрыла революция Достоинства, закрепив результат святой кровью Небесной сотни.

Разве мог мой сын, который зимой 2013-2014 гг. держал оборону главного Майдана страны и готов был положить свою жизнь на алтарь независимой Украины, предположить, что не пройдет и двух лет, как он окажется в застенках уже новой, «благословленной» Майданом власти, без права на честное и непредвзятое правосудие?!. Вот уж поистине: «революция пожирает своих героев»!

Увы, уже слышу в ответ распространенное ныне мнение: участие в революции никому не дает индульгенцию. Дескать, перед законом все равны. Вполне согласна с этим утверждением. Но жизнь, как всегда, мудрее.

1 октября Артема завели в наручниках в зал заседаний Апелляционного суда столицы и поместили в клетку, когда судейской коллегии по расписанию предстояло еще «по-бырому» рассмотреть другую жалобу. За адвокатским столом, рядом со своим защитником , без каких-либо наручников и браслетов, спокойно восседал грузный мужчина, которого, как выяснилось, очень тяготил домашний арест, и он подал в суд жалобу с надеждой от него избавиться законным способом.

Так вот: полной свободы жаждал бывший командир«Беркута», руководил избиением людей на Майдане, уничтожением их имущества, и уже год пребывает под следствием, которое выясняет степень личной вины «правоохранителя» в тех кровавых побоищах. Нарочно не придумаешь такого красноречивого пересечения судеб: за решеткой - бывший майдановец, которому стараются «пришить» чужую вину в кровопролитии, а вне, на свободе – заплечных дел мастер, чья вина фактически не вызывает сомнений! Вот такая фантасмагорическая «равность» перед законом.

И хочу заметить: ни один еще из тех «правоохоронцев», кто творил насилие и беззаконие на Майдане, за два года не осужден и не понес заслуженного наказания. Не показателен ли этот факт для вывода о том, что старые и нынешние «новые» - это братья по крови: что не удалось два года назад сделать ТЕМ, то с готовностью приняв эстафету, завершают ЭТИ! Расправляются с новой порослью независимой Украины, с ее цветом, с ее пассионариями.

Артем стал журналистом более 10 лет назад, во время Оранжевой революции. Мы тогда всей семьей с первых дней стояли на Майдане. А когда назначили «третий» тур выборов президента Украины, вернулись в Донецк, и также все вместе пошли работать в территориальные избирательные комиссии, чтоб не допустить фальсификаций, из-за которых и случился первый Майдан. После этого Артем работал в единственной оппозиционной газете региона – в «Острове», затем – публиковался на антикоррупционном интернет-ресурсе «Zona», и, наконец, создал  свой сайт «Pro-test», который имел успех и специализировался на разоблачении коррупции в органах донецкой прокуратуры, милиции, судов, в целом донецкой власти, выказывавщей нехилые амбиции «взять Киев», распространив свои «понятия» на всю Украину.

Его лучшие журналистские расследования составили солидный пласт в содержании книги «Донецкая мафия», вызвавшей бурный резонанс в общественной жизни Украины. Причем, Артем вошел в соавторы этого издания, получается, дважды: под своей фамилией, и со своими статьями, подписанными псевдонимом. Меня, как мать, многие его читатели предупреждали, что сын ходит по лезвию бритвы, так бескомпромиссно критикуя донецкий клан. Да я и сама опасалась за его жизнь и здоровье: ведь мы с мужем, работая всю жизнь в журналистике, немало натерпелись от властей за правдивое слово. И фамилию не раз запрещали, и с работы выгоняли. Теперь вот сын не столько профессию унаследовал, сколько нашу судьбу разделил.

В сентябре 2010 года Артем был зверски избит представителями Калининского РОВД Донецка. Сначала на улице, где ему надели наручники, повалили на землю и били ногами, а потом продолжили свой «скорбный труд» в самом райотделе, едва не превратив его в инвалида. Коллеги-журналисты вступились за сына, и волна протеста докатилась до Вашингтона, где в это время пребывал Янукович, который публично пообещал наказать виновных в избиении моего сына. До сих пор виновные в преступлении работают кто в украинской милиции, кто – в полиции ДНР, и с ядовитой ухмылкой сетуют, что не довели свою месть до конца – смерти моего сына.

Как стал логичным наш семейный выход на донецкий Евромайдан, таким же естественным стало участие Артема в революции Достоинства. Когда она победила в Киеве, он вернулся, хорошо отдавая себе отчет в том, что в нашем регионе, как и после Оранжевой революции, ничего не изменилось, что после горячих событий в столице в Донецке все осталось по-прежнему. Помнится, он с горечью мне сказал: «Мама, все только начинается», но, тем не менее, энтузиазма строить лучшую жизнь и у себя дома - не утратил.

Пассионарный порыв его был прерван кровавыми событиями 13 марта 2014 года. После неоднократных разгонов донецкого Евромайдана титушками, все три мои сына встали в ряды его Самообороны, и привели своих школьных товарищей. Но против озверелой толпы с металлическими прутьями и битами мальчишки и студенты оказались бессильными: погиб «свободовец» Дима Чернявский, еще двое пропали без вести, многие получили тяжелые травмы и увечья. А продажная донецкая милиция под руководством ставленника Авакова и Ахметова вместо того, чтобы искать тех, кто устроил бойню, бил-убивал безоружных людей, открыла настоящую охоту за теми, кто пытался защитить женщин и детей от озверевших бандитов. Артем вместе со своими соратниками вынужден был покинуть Донецк.

Я больше чем уверена, что и 31 августа этого года мой сын, как и тогда, в Донецке, встал на защиту женщин и детей, пришедших на митинг, когда ряды «космонавтов» начали теснить людей с площади, зачищая по приказу свыше пространство около Верховной Рады, после полученного нужного власти результата голосования. Чистая, благородная душа, он ведь никогда не пройдет по улице мимо, если кто-то обижает слабого: женщину, старика или ребенка. Так воспитан! Не убежал, не стал в сторонку безучастно, как простой журналист, хотя  я его умоляла по телефону немедленно покинуть площадь.

Куда там: ведь на эту акцию он пришел не столько для сбора информации, а больше, как вынужденный переселенец из Донбасса, дабы донести до законодателя протест против «особого статуса» родного Донецка. Против широкой амнистии тем преступникам, которые зимой этого года схватили на улице его отца и целый месяц мучали его в своих подвалах! Против того, чтобы жертвы, принесенные Украиной (а среди погибших на войне немало Артеминых приятелей и знакомых) не оказались напрасными!

Так за что судят моего сына? За его активную гражданскую позицию, за его любовь к Украине и к Донбассу в ее составе, за неподкупность взглядов и чистоту помыслов, за искреннее желание видеть всех украинцев счастливыми на своей земле?! Власть, не сдержавшая ни одной своей клятвы Майдану, ответь на мой вопрос, вопрос матери.

Екатерина Фурманюк