Как в Украине борются с наркоторговлей

О связке «милиция – наркоторговцы» задумываются многие украинцы, когда-либо имевшие удовольствие общаться с представителями УБНОН (Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков).

Возможность «сотрудничества» наркоточек и тех, кто обязан с ними бороться, всегда вызывает нешуточный переполох в самом МВД. Министерские пытаются откреститься от своего греха. А вот народный депутат, ранее занимавший высокие милицейские посты в стране, Геннадий Москаль иного мнения.

Надежная «крыша»

– Сегодня создается видимость борьбы с наркоманией в Украине. Европол (полицейская служба Европейского Союза) заявила недавно, что никогда не будет рекомендовать странам, участникам ЕС, разрешение безвизового режима пока в Украине не устранят бардак, разведенный с наркоманией.

Сегодня, если посмотреть статистику, то вроде бы сажают, кого-то ловят. Но 90% выявленных правонарушений – незаконное хранение наркотиков. Хотя 90% состав преступления должен быть сбыт.

Нужно непосредственно сажать сбытчиков, притоно-содержателей, склоняющих несовершеннолетних к употреблению наркотиков, раскрывать лаборатории, подпольные цеха. Так как это происходит в Колумбии. Там полиция не работает в таких тепличных условиях, как у нас.

Тем не менее, секрет очень простой – «закрывают» всех тех, кого не «крышует» милиция, а еще – по заказу конкурентов. То есть, если кто-то контролирует определенную территорию и там распространяет наркотики, или курирует университет, институт, колледж, бар, кафе, ресторан, и появляется приблудный «наркоша». Начинается борьба за территорию. И вот этих людей моментально «вяжут», «закрывают». А все остальные сегодня находятся «под крышей». Покажите мне хоть одно громкое дело! Кого-то взяли с поличным, кроме стакана мака и «косяка» анаши? Да ничего нет.

Мы берем тех «наркош», которые не имеют денег, чтобы их «крышевали». Скажу больше: ОБНОНы превратились в основных сбытчиков наркотиков. То есть сырье, которое изымается, после решения суда уничтожается формально. Сырье это потом идет на вторичный рынок.

Наивные журналисты часто спрашивают, знают ли об этом бардаке министерские чины? Скажете – высшее руководство страны не знает, что каждому начальнику УВД доведена квота денежных средств, которые он должен ежегодно передавать в Министерство внутренних дел? Я не говорю, что они передаются лично министру или замминистра – там есть ответственные лица, кому их отдают. С чего эти деньги начальники УВД должны брать? Со своего заработка? Сегодня заработок начальника УВД пять, шесть тысяч гривен – на такие деньги в престижном ресторане в Киеве не поужинаешь.

Значит, явно он должен их где-то брать. А если он не соберет через два месяца, то придет проверка и найдет такое, что сразу же поставят другого, который будет каждый месяц вносить эту сумму. Вот это и есть коррупция в высших эшелонах власти. Почему Министерство внутренних дел и высшее руководство страны так против создания Антикоррупционного бюро, которое должно заниматься только коррупцией от Администрации Президента и заканчивая центральными органами исполнительной власти? Потому что все деньги идут в Киев. Вначале собираются в районе, с района в область, с области идут в Киев.

Преступники или больные?

В современной Европе в отношении наркоманов фактически сформировались две линии: политика общественной безопасности и политика общественного здоровья.

Первая из них воплощается в запретительном режиме и базируется на принципе «наркоманы — это преступники». Она выражается в борьбе против наркотиков и наркомании с помощью репрессивных мер. Вторая руководствуется принципом «наркоманы — это больные». Она направлена на пропаганду здорового образа жизни, заключается в профилактике наркомании (воспитание, обучение, информация, пропаганда), в лечении наркоманов и возвращении их в общество. Порой между этими направлениями возникают противоречия, иногда они дополняют друг друга.

Исходя из этого дуализма, сложились различные национальные модели борьбы с распространением и потреблением наркотиков, которые можно условно свести в три группы.

Первая — «группа жесткой политики», в которой борьба ведется самыми суровыми средствами, вплоть до смертной казни (Китай, Малайзия, Иран и Пакистан).

Вторая — «группа жесткого контроля». Здесь осуществляется жесткий контроль над всеми видами наркотиков, идет активное противостояние наркомафии, но крайние меры не предпринимаются (США, Франция, Швеция).

Третья — «либеральная группа» (Голландия, Чехия, Швейцария).

Факт

Десять лет назад Великобритания была в таком же критическом положении, как Украина, но на Островах ввели национальную стратегию – бесперебойное обеспечение больных ретровирус-ными препаратами, снижающими возможность передачи инфекции от больного почти до нуля. Например, если ВИЧ-инфици-рованная мама употребляет ретровирусные препараты, она на 99% родит здорового ребенка. Сегодня в Британии рождается 0 ВИЧ-инфици-рованных детей, у нас же 240 – 250 детей ежегодно.

Исповедь наркомана

..Руки трясутся, как у хроника, в вену попасть не получается, контроля нет, бледный весь, как ханурик.

Но вот, вроде вошёл… контроль… несколько сек… снимаю машинку… и всё… Трудно словами описать это состояние, но никогда раньше и никогда потом подобного больше не было. Какое-то совершенно чистое, на тот момент абсолютно свободное сознание. Вся внутренняя душевная и физическая боль, все внешние проблемы, всё то, что глодало и третировало, отошло даже не на второй, не на третий, не на десятый план, а просто исчезло, словно никогда и не было.

Я был уверен, что в раю хуже.

Естественно, этот укол не стал последним, как не стал последним второй, а затем десятый... Всякий следующий раз я пытался добиться того состояния, которое испытал в самый первый раз. Всякий следующий раз, даже несмотря на то, что был всё равно бесподобным, но всегда уступал предыдущему: я пытался восстановить памятную обстановку до мельчайших подробностей, но вроде бы как бы и всё так же, но всё-равно как-то не так, что-то не то…

Дозняк неуклонно рос, а кайфа ощущалось всё меньше. Я находил в себе силы не воровать, хотя был близок к этому: занимал, распродавал свои вещи, ушёл комп, ушёл маленький телек из моей комнаты, видак, фотоаппараты, плееры, диски, дорогая чешская гитара ушла за один дозняк и т.д. Кайф упростился до нельзя, продолжался недолго, и как можно скорее требовал себя вновь и вновь. Скоро он и вовсе перестал быть кайфом в прямом смысле, а превратился для меня в нечто похожее на стакан воды для умирающего от жажды. Уже даже самые непродолжительные задержки вызывали мучительнейшее состояние так называемой предупреждающей ломки. Т.е. если не добудешь гердоса, начинаешь понимать, что тебя ожидает. Средневековая пытка покажется праздником, и ты сам как бы говоришь себе: бетон будешь грызть, мозги начнешь сверлить электродрелью на самой медленной скорости, торчок ты несуразный, валяться на шконке будешь, где вместо перины и подушки шлаковата будет – болван ты неотёсанный – ты уверен, что способен это выдержать??? Конечно же, выдержать
такое практически невозможно, отчего как миленький бежишь, ищешь дозняк, ширяешься, на несколько часов поправляешься, чтобы потом прийти к тому же вновь...

Каждый следующий укол я убеждал себя в том, что он-то и был последним. Самое удивительное, что будучи шировым, я совершенно искренне продолжал в это верить. Я был убеждён, что держу ситуацию под контролем и в любой момент могу остановить движняки. Я вместе со своими новыми друзьями упивался своей обособленностью... Мол, да куда же им, плебеям, понять этот кайф, этот кайф только для избранных, коими являемся мы. Я совершенно реально так думал, в свойственной мне манере открыто заявлял об этом всем, чем обижал самых преданных и верных друзей. Я был просто необыкновенно глух к попыткам вразумить меня, пресекая любую помощь на корню. Я больше не слышал и не видел ничего, кроме кайфа.

Лично я должен быть благодарен судьбе за очень многое: за то, что не впустил в себя ВИЧ и гепатит, за то, что подыхая не сдох, за то, что проторчал сравнительно немного (всего три с небольшим года), за то, что героин не сплавил душу и забрал не все мои лучшие качества. Я благодарен родителям и друзьям за то, что до последней минуты верили в меня, и за то, что пытаются простить. Так что именно с их помощью я и соскочил: именно эти люди вытащили меня из петли и включили Солнце. Моя заслуга самая минимальная, что был я тогда – да ничто, даже не никто, я был просто биосубстанция.

Признаюсь, что несмотря на всё вышесказанное, наркотики продолжают присутствовать в моей жизни.

Точнее сказать, та их часть, которую мы привыкли обозначать как легкие. Я не вижу в них никакого вреда для себя и воспринимаю их теперь в совершенно ином качестве, к тому же они хорошо помогают справиться с депрессией. Очень многие, спрыгнув с героина, с головой ударяются в синь, другие уплотняются кодеином, хавая таблетки от кашля, или жаря из них гремучую химию – дезоморфин, кто-то, наверное, спрыгивает со всего.

Так что живу уже не в кавычках, но еще в скобках. Такой вот хэппи-энд…