Припомнить друг другу все или кое-что забыть? Разговор с историком о национальной памяти

Возвращение исторического названия Нью-Йорк поселку Новгородское в Донецкой области вызвало бурные обсуждения в обществе. Мнения местных жителей разделились: одни считают переименование неуместным и затратным, другие выступают за, потому что этот процесс частью восстановления национальной памяти в регионе и стране в целом.      

Оценку тому, как сегодня в Украине реализуется политика национальной памяти, доктор исторических наук, профессор Георгий Касьянов дал в эфире телеканала «Дом».

Политика декоммунизации – это часть политики национальной памяти или наоборот? Могут ли эти два понятия существовать отдельно.

Нет, не могут. И то и другое – это политика. Просто эта политика может быть инклюзивной, то есть признает разные формы сосуществования разных форм памяти коллективной на определенной территории или же она может быть эксклюзивной и тогда она признает только одну официальную форму национальной памяти, а все остальные выводит на периферию общественной жизни или просто репрессирует их и убирает. Так что декоммунизация направлена именно на ликвидацию советского ностальгического нарратива памяти, чтобы эту форму памяти изъять из общественного пространства и заместить ее национальным или, как это было последние 5 лет, националистическим нарративом.

Вы согласны с утверждением, что дальнейшее поступательное развитие страны и ее народа невозможно без четко расставленных акцентов о своем прошлом?  

Это максима 19-го века. Эрнест Ренан (французский философ, писатель, - ред.) говорил, что какие-то вещи можно не вспоминать, а лучше забыть. Как, например, французам продолжили забыть Варфоломеевскую ночь, потому что память о ней сильно отравляла идею единения французов. Так же и здесь, если мы хотим что-то забыть, об этом нужно договариваться. Если мы хотим забыть коммунистические прошлое, то нужно об этом договариваться с теми, кто не хочет его забывать. К тому же – слишком большая погруженность в прошлое может помешать адекватному пониманию настоящего и может отягощать сознание. Тогда это действует деструктивно на коллективное сознание и может привести к нежелательным последствиям. Что мы наблюдаем в Украине - у нас такая сильная погруженность в прошлое часто мешает нормально двигаться в будущее.

По каким критериям можно оценить, что действия власти в рамках политики национальной памяти привели к успешному результату. Как это можно оценить?

Практика – критерий истины. Пока что я не заметил, чтобы практика подтверждала тезис о том, что активная, а в нашем случае избыточная, политика памяти как-то помогает нашему процветанию, благосостоянию и так далее. Или очень маленький срок прошел, или этот тезис стоит пересмотреть.

Возможно ли найти в нашем обществе компромисс, найти то, что не является токсичным в украинской исторической памяти, то, что могло бы объединять украинцев?

Как я уже сказал, может быть проект «амнезия», то есть проект, основанный на консенсусе: давайте не будем друг другу тыкать прошлым, которое вызывает какие-то конфликты. К тому же важно понять, что у нас есть много вещей, которые все признают. Богдана Хмельницкого никто не отрицает. Василия Стуса, Валерия Лобановского никто не отрицает. Если говорить образно о флагах: кроме красно-черного (националистическая символика, - ред.) и полностью красного (советская символика, - ред.) есть желто-синий, который признают все. Так что политика памяти, как мне кажется, должна основываться на поиске именно таких точек соприкосновения, где есть консенсус и люди готовы признавать друг друга в рамках этого консенсуса. Если же политика памяти основана на том, чтобы одно изъять, а другое навязать, то это вполне советская политика памяти. Мы знаем, к чему она привела.