Мало что в Покровске напоминало новогодние праздники. Салютами гремела артиллерия, огнями от прилетов пылали дома, сожженными автомобилями были заполнены улицы. Из антуража — разве что мандаринки, которые соцработница Оксана разносила одиноким покровчанам. Отчаянные, они пытались согреться в домах с выбитыми стеклами. В городе, где уже во весь голос вместо колядок звучала война.
В городе, в 2 км от которого россияне, все еще тлело что-то похожее на жизнь. Но уже фактически началась битва за Покровск, которая определит будущее южной части Донбасса. Репортаж из города опубликовало hromadske.
Оксана — худенькая блондинка в очках — перекладывает в свою сумку лоточки с едой, которые только что привезли волонтеры World Central Kitchen. В них — все еще горячая гречка с сосиской и оливье. В ящике — мандаринки. Здесь, в центре соцобслуживания, суетятся соцработницы, которые остаются в городе и посещают своих подопечных. Разделяют между собой обеды, которые скоро будут разносить по Покровску.
Когда фронт был дальше от города, территориальный центр горсовета обслуживал 330 пенсионеров и людей с инвалидностью, более сотни из них — маломобильные. Теперь же люди уезжают каждый день, поэтому данные приходится постоянно обновлять, а из-за отсутствия связи сделать это сложнее.
«Пока тут есть последний получатель социальных услуг, мы должны быть здесь», — говорит директор центра Варвара Копилова.
Директор центра Варвара Копилова. Фото: hromadske
В помещении центра она ходит в куртке и шапке. В городе нет отопления, так что это привычная картина. Варвара родилась и выросла в Покровске. Ей тяжело смотреть на то, как разрушают школы, детские сады, институт.
«Понимаю, что для обороны все нужно, но спилены все тополя, которым 50 лет, и сердце кровью обливается. Хотя понимаем, что если будет мир и все будет хорошо, это все восстановится. Только бы люди были живы и здоровы, а все это преходящее», — говорит Варвара.
Это мнение, что россияне не зайдут в Покровск, потому что скоро мир, как мантру повторяют на улицах города.
«Говорят, будет перемирие, будет тишина, и переговоры будут. Надеемся, что о чем-то договорятся… Мы здесь так хорошо жили», — вздыхает 72-летняя Валентина в очереди у входа в центр. Она одна из тех пенсионерок, которые сами приходят за обедами.
«А что делать? Пенсия маленькая, я одна, вдова. Может, еще хуже будет. Не знаю», — отвечает на вопрос, будет ли оставаться в Покровске. Так свое решение объясняет большинство местных: некуда ехать и на что жить.
Тем временем Оксана уже вешает сумки на велосипеды — свой и Владимира, который помогает ей развозить обеды, — и отправляется по соседним кварталам к маломобильным подопечным. Именно эти два микрорайона — Шахтерский и Лазурный — ближе всего к россиянам и кажутся наиболее побитыми.
Надпись «Press» на моем бронежилете привлекает внимание. К журналистам в прифронтовых городах Донецкой области относятся не всегда благосклонно, а здесь впервые за годы полномасштабного вторжения жители сами подходили, просили записать их слова и «передать в Киев».
Они чувствуют себя отрезанными. На днях исчезла мобильная связь — последний маркер цивилизации в Покровске. Она слабо пробивается только в некоторых частях города. Отопление, вода, свет пропали еще раньше. Интернет можно поймать только в почтовых отделениях, которые пока работают. Последняя «Укрпочта» должна закрыться 15 января.
Один водитель, проехав мимо меня, стал сдавать назад, чтобы поделиться своим возмущением срубленными тополями. Местные гордились ими и сложно принимают эту потерю.
В очереди за горячими обедами бабушки просили передать Зеленскому, что Покровск стал «мертвым городом».
«Ничего нет: холод и голод. Негде ни погреться, ни подогреть пищу, хотя бы пункты обогрева где-нибудь были», — говорят бабушки, но просят не указывать их имен, потому что не знают, какая «власть будет».
В отделении «Новой почты» ко мне обратилась женщина, спросив, приехали ли мы, чтобы рассказать о настоящей ситуации в городе.
«Если будет какая-то возможность донести, что мы такие же люди, мы просто хотим жить… Мы не ждем никого, мы просто хотим быть в своем городе», — говорит она сквозь слезы, представившись Надеждой Ковальчук.
Жительница Покровска Надежда Ковальчук. Фото: hromadske
Женщина возмущается тем, что, по ее мнению, Покровская ВГА не готовила город к обороне и поздно стала расставлять «зубы дракона» и другие оборонные укрепления, а также не помогает должным образом жителям, которые остаются в городе.
«Надеюсь, что все будет хорошо благодаря нашим ребятам. Спасибо, что выслушали, потому что досадно до слез, потому что власть только приезжает на камеру, но никто не интересуется, что у людей и как», — жалуется женщина.
«Вот там Шевченко, посадка и это поле», — показывает военный 93 бригады Иван.
Именно там, в поселке Шевченко, россияне в ноябре сумели прорвать украинскую оборону и продвинуться вплотную к городу. То есть они через одну посадку от этих улиц Покровска.
Иван — 22-летний командир взвода — заходит во двор пылающего дома. россияне разбили его утром, но уже вечер, а он до сих пор тлеет. Владельцы уехали раньше.
«Это полный пи*дец. "Освободители". Но кто-то ведь ждет. Сидят ждуны», — подкуривая сигарету, говорит военный.
Военный 93 бригады Иван. Фото: hromadske
Это крайние улицы частного сектора Покровска. Часть домов уже разбита, на других устанавливают таблички «Здесь живут люди».
Над головами все время слышны дроны. И наши, и вражеские. россияне публикуют видео, где их БпЛА на оптоволокне залетают глубоко в город.
На фоне постоянно раздаются прилеты артиллерии. Это не по самому Покровску, а по поселку Песчаное, где сейчас разворачиваются бои, говорит Иван. Оттуда россияне пытаются выйти к одному из подходов к городу, который проходит через Межевую Днепропетровской области, а оттуда — на важную трассу Павлоград — Донецк. Это позволит обрезать ключевые логистические пути.
«Они город не берут, а обходят. Наверное, хотят окружить, чтобы потом кто-нибудь сдался», — предполагает Иван.
Но пока военный думает, что удастся удержаться: «Все в наших руках, есть куча возможностей».
Ярко окрашенная детская площадка окружена серыми разбитыми многоэтажками.
«Там, где забиты окна, живут люди», — показывает Оксана на разбитую девятиэтажку в микрорайоне Лазурный, которая кажется непригодной для жизни.
Покровчане продолжают жить в наиболее разрушенных кварталах города, но параллельно обустраивают подвалы. С нижних этажей домов торчат железные дымоходы — устанавливают буржуйки. По данным местных властей, в Покровске остаются более 7 тысяч человек.
Многоэтажки с выбитыми окнами в Покровске. Фото: hromadske
Прилетело около месяца назад, рассказывает Оксана, а взрывной волной разрушило все дома во дворе. В один из этих домов заходит соцработница, чтобы передать горячие обеды.
Дверь открывает 69-летняя Валентина Павловна, которая выходит, опираясь на костыль. Одета в теплую коричневую куртку, на руках — синие варежки, на голове — желтая вязаная повязка.
«Держимся», — смеясь, хоть и устало, отвечает она на вопрос «Вы как?».
Она была дома, когда в соседний дом прилетело. Рассказывает, что слышала несколько взрывов.
«Холодно, в квартире четыре градуса, но под одеялами можно пока. Сейчас куртку снимаю, когда под одеяло лезу, а потом, может, и не буду снимать куртку. Надо как-то перебиваться, — говорит женщина. — Я думаю, оно все здесь будет, но надеюсь, что в живых останемся. А если не суждено, то не суждено».
Валентина Павловна и Оксана. Фото: hromadske
Оксана передает ей лотки с едой, достает из кармана мандаринки и обнимает на прощание. Валентина начинает плакать.
«Ну тихо-тихо, может, я на месяц, а потом приеду, — успокаивает ее Оксана. Она будет уезжать из города, пока ситуация так усложнилась. — Без меня никак?»
«Без тебя будет очень плохо», — говорит Валентина.
Она сквозь слезы смотрит вслед, пока Оксана спускается по лестнице.
Красная куртка Оксаны контрастирует с разбитыми многоэтажками, мимо которых она проходит, толкая велосипед с сумками. Оксана категорически не соглашается с тем, что большинство местных ждут россиян.
Они, по ее словам, надеются, что Покровск останется в Украине. Сама она прожила здесь всю жизнь, но по просьбе детей пока выезжает.
Идя к следующей подопечной, Оксана проезжает мимо закрытых магазинов и кафе. Возле некоторых все еще шумят генераторы — признак жизни. В городе работает рынок.
«Город процветал. Трудно на все это смотреть», — заключает женщина.
Мимо нас проезжает машина с белым флажком на зеркале. Так водители, которых в городе осталось немного, отмечают, что они гражданские, чтобы их не трогали российские дроны. Но похоже, это не всегда работает. Потому что на улицах стоят сожженные автомобили, которые явно не принадлежали военным.
«Кто вообще думал, что будет война? — размышляет Оксана. — Никто не думал. У меня мама застала войну. Она говорит, что не думала, что войну застанут дети, внуки и правнуки. Она говорит: "Я в жизни об этом не могла никогда подумать"».