Права человека в зоне АТО и «тайные тюрьмы» СБУ - существуют ли?

«Вас не существует» - так называется доклад правозащитников Amnesty international и Human rights watch, в котором приводятся данные о так называемых тайных тюрьмах СБУ на востоке Украины. По данным правозащитников, в эти камеры люди попадали незаконно и там подвергались пыткам. Одним из первых и, пожалуй, на данный момент громче всех об этом заявляет российский коммунист Андрей Соколов. Он имеет серьезные намерения, а потому через общественников обратился в Европейский суд по правам человека. Он утверждает, что незаконно провел в заключении более полугода.   
После публикации доклада, в Службе безопасности Украины официально заявили: тюрем у спецслужбы нет – это противоречит закону.

В Amnesty international говорят, что следят за случаями психологического и физического насилия в Украине и это не остается без критики.

«Есть немало людей, которые нас критикуют  за то, что мы обращаем внимание и на таких людей, но дело в том, что сказать, виновны ли эти люди в чем-то или нет, могут только украинские суды», - подчеркивает исследователь Amnesty international Красимир Янков.

В июне текущего года в докладе Управления Верховного комиссара ООН по правам человека появились сообщения о том, что по отношению к задержанным на Донбассе применяются пытки не только членами незаконных вооруженных формирований, но и со стороны украинских спецслужб.

В докладе описываются случаи, когда люди исчезали на некоторое время сразу после того как суд принимал решение о домашнем аресте или освобождении человека с целью его дальнейшего обмена.  По словам Соколова, он оказался в такой же ситуации: его планировали обменять после того как тот признал свою вину, однако обмен был сорван.

К слову, в одном из интервью украинский доброволец Владимир Жемчугов, который был освобожден из плена «ДНР» 17 сентября, упоминал, к чему приводили срывы обмена заложниками и осужденными. По его словам, «ДНР» специально срывала обмен после того, как осужденный украинским судом человек проходил процесс «юридической очистки».

«Например, они (члены незаконных вооруженных формирований, - ред.) просят кого-то на обмен. Наша сторона должна этого человека помиловать, юридически провести все процедуры. И когда уже состоялась юридическая очистка, человека могут отправлять на обмен. Обмен срывается», - рассказал Жемчугов в интервью «Украинской правде».

По его словам, хитрость заключается в том, что после такой «юридической очистки» по закону его нельзя удерживать более трех суток. По словам Жемчугова, спустя трое суток украинские спецслужбы отпускают человека. Однако, как утверждает Андрей Соколов, попав в аналогичную ситуацию, его после сорванного обмена не отпустили.  

Прежде чем изложить историю российского коммуниста, рассказанную им же самим, напомним слова главы СБУ Василия Грицака:

«У нас нет тайных тюрем. Если в секторе обеспечения досудебного следствия работали с кем-то, кто был задержан за террористическую или сепаратистскую деятельность в зоне или вне зоны проведения АТО, следователи или работники Службы безопасности эти помещения могли использовать для общения с ними».

Бывший российский левый активист Андрей Соколов утверждает, что зимой 2014 года приехал в Донецк для гражданской работы, а не для участия в боевых действиях. Говорит, что по профессии он токарь и его пригласили донецкие представители, чтобы тот осмотрел несколько промышленных предприятий, которые оказались в кризисной ситуации из-за начала боевых действий. При этом Соколов понимает, что его действия украинской стороной воспринимались как пособничество незаконной организации «ДНР».  

Он утверждает, что не виделся с  представителями силового крыла группировки, а встречался с «мэром  и далекими от войны людьми».    

«Я, побывав на заводах, разговаривал с начальством.  Их интересовала возможность продолжения функционирования этих заводов. Возможно, так как война в то время была в разгаре, часть этих производственных мощностей, были бы переданы, например, «министерству обороны ДНР» и соответственно были бы использованы для ремонта оружия или еще чего-нибудь. Но на тот момент там не было ни боеприпасов, ни военнослужащих», - рассказал Соколов.

Среди предприятий, на которые пригласили  россиянина, он назвал завод «Топаз». Он добавил, что на тот момент  оборудование завода было на месте, его никто не тронул, потому что охраняли «казаки».

Стоит отметить, что за плечами у левого активиста - подрыв надгробной плиты семьи Романовых на Ваганьковском кладбище, судимость за хранение оружия (считает, что дела против него были сфальсифицированы), а также ряд политических акций и арестов.

По словам Соколова, в Украине он был задержан спустя 12 дней после прибытия – ехал из Донецка в Горловку и попал на блокпост ВСУ в районе поселка Красный Партизан.

«Я был задержан и помещен в так называемые неофициальные места лишения свободы, которые были в то время в зоне АТО, где я провел две недели, прежде чем меня официально привезли в Мариуполь 29 декабря и уже задержали как подозреваемого», - рассказал он.

Соколова задержали по статье Уголовного кодекса Украины 258-3 (создание террористической группы или террористической организации). Он говорит, что две недели провел в подвальных помещениях, «в которых были оборудованы самодельные клетки».

«Металлические евроконтейнеры, которые не имели ни окон, а имели только входную дверь, которая запиралась. В таких местах не было ни туалета, ни воды. Если там не было отопления – то какие-то тряпки кидали. Давали воду и емкость, чтобы я мог в туалет сходить... Находясь в тех местах, я видел много одежды со следами крови. Видел угрожающие надписи на стенах, сделанные охраной», - рассказал Соколов.

Он также утверждает, что допросов с бумажными протоколами не было: «Всю информацию они снимали на видеокамеры мобильных телефонов».  

К Соколову пытки не применяли, однако он утверждает, что видел, как пытали других. Мужчина объясняет свою невредимость тем, что он подтвердил авторство своих записей, сделанных в Донецке.

«Пытки применяли к тем, кто молчал. Самое простое – избиение. Очень часто применяли пытки водой. Человек лежит на полу или на столе. Ему на лицо кладут тряпку и сверху поливают водой. Человек начинает задыхаться. Хоть это и не оставляет следов, но это болезненно», - рассказал он.

Спустя две недели после задержания его перевезли и официально поместили в СИЗО Мариуполя.
Следствие закончилось весной. Дело направили в суд Бердянска Запорожской области. Соколова перевезли в СИЗО города Вольнянска.

«15 апреля 2016 года состоялся суд.  Мне вынесли приговор, в котором поменяли статью 258 на 256 – это более легкая (содействие участникам преступных организаций и сокрытие их преступной деятельности, - ред.). Срок дали – два года, семь месяцев и четыре дня – с расчетом на то, чтобы дали ровно тот срок, который я уже отсидел. Это было сделано по одной простой причине: за несколько дней до суда моему адвокату позвонили сотрудники СБУ и сообщили, что хотят забрать меня на обмен пленными», - рассказал россиянин. 

Исходя из слов Соколова, можно сделать вывод, что к моменту вынесения решения суда он просидел в заключении один год и четыре месяца. Напомним, в конце 2015 года в Украине вступил в силу закон, который предусматривает, что один день, проведенный преступником в СИЗО, в случае вынесения обвинительного приговора, будет считаться как два дня заключения.

Для освобождения Соколову выдвинули условие: он должен был согласиться с обвинением. Россиянин утверждает, что знал о том, что стоит согласиться, так как аналогичные случаи уже были с его знакомыми.

«Единственное, о чем я не знал, так это  то, что меня не обменяют, а продержат полгода в следственных изоляторах без связи с родственниками и адвокатами. При выходе из здания суда меня поместили в микроавтобус. Это были сотрудники СБУ из Мариуполя. И отвезли сначала в изолятор временного содержания, где забрали все мои вещи, которые оставались в камере. И уже после этого  поехали в Мариуполь на улицу Георгиевскую, дом 77, где располагается СБУ Донецкой области... До 14 октября 2016 года я пропал из поля зрения моих родных», - говорит Соколов.

Соколов утверждает, что данное фото сделано его адвокатом при выходе из здания суда - накануне его очередного задержания.

Весной обмен пленными сорвался. Соколов сравнивает себя в данной ситуации с чемоданом без ручки.

«Потому что оснований меня держать уже не было.  И отпускать не хотели, потому что я являюсь гражданином России и, как они считали, меня можно было обменять на кого-то из своих людей», - рассказал он.  

Полгода Соколова содержали в условиях полной изоляции.

Он утверждает, что адвокату не сразу удалось открыть уголовное производство по факту похищения Соколова.  Производство было открыто только осенью после того как адвокат обратился  в суд.

«Получается, что сейчас дело возбуждено и должно расследоваться. Но так как я нахожусь в Москве, я не знаю, как это может быть расследовано дальше», - добавил россиянин.

«До 31 июля я сидел в помещении тира. Там не было усиленного контроля.  Попытался сбежать в ночь с 31 июня на 1 июля. Меня заметили и задержали. Перевели после этого в оружейную комнату. До меня в ней сидел священник Никон. В начале 2016 года его освободили по программе обмена пленных.  До отца Никона сидел Владимир Кораблев. Это житель Широкино, которого я лично знал», - утверждает Соколов.

Россиянин утверждает, что из тира он забрал образец мишени, которой пользовались украинские силовики. На ней изображен боевик Игорь Гиркин (Стрелков), удерживающий в заложницах девочку.

В октябре текущего года Соколова освободили после визита представителей ООН в Украину. Правозащитники, узнав о тайных тюрьмах, решили проверить помещения СБУ в Харькове и Донецкой области. В это время Соколова увезли в частную квартиру по улице Артема в Мариуполе. Он утверждает, что так спецслужбы пытались скрыть следы его задержания. Из квартиры его уже отпустили на свободу.  Теперь Андрей планирует обратиться в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ).

Соколов говорит, что сейчас с ним связались представители ООН. Также он держит связь с общественной организацией, которая напишет жалобу в ЕСПЧ.  

«Я хочу обжаловать свое незаконное содержание в течение полугода и те две недели, которые я незаконно содержался. Меня незаконно держали в зоне АТО до моего формального ареста», - заявил россиянин.

По информации Amnesty international,  случай Соколова не единственный.  В августе правозащитники сообщили о 13-ти задержанных, которые вышли из незаконных мест заключения. Сейчас, по данным организации , еще пятеро  находятся в так называемых тайных тюрьмах на Востоке Украины.

Часть украинского общества считает такие методы оправданными, ведь мы живем фактически в военное время. Другие настаивают - в демократическом государстве это недопустимо. В эфире «Общественного ТВ Донбасса» на эту тему пообщались старший инспектор по особым поручениям, представитель управления по обеспечению прав человека Национальной полиции в Донецкой области Александр Сосновский и участник иловайской операции, доброволец Денис Малыхин.

«Давайте не будем забывать, что у нас все-таки идет война. Иногда, например, когда в «красной зоне» находимся, то на первое место выходит фактор выживания. Как по ту сторону, так и по нашу сторону. Иногда можно, если, к примеру, идет подозрительный человек через блокпост. Его можно жестко допросить, потому что, если сделать поблажку, то через 15 минут на тот блокпост может прилететь «подарок», - высказался Малыхин.

«У нас правовое государство и есть объективная реальность – 20 километров т Мариуполя – фронт. Однако задача правоохранительных органов – добиться того компромисса, чтобы с одной стороны сами правоохранительные органы выполняли свои обязанности по защите граждан и с другой стороны – не нарушались права этих граждан», - высказался Сосновский.

Он считает, что на территории Донецкой области органы Национальной полиции хорошо справляются со своей задачей.

При этом он подчеркивает, что должен быть «континуум силы» - правоохранитель должен знать и понимать, какие меры он может применить, а какие – нет.

Оба гостя в студии ОТВД сошлись во мнении, что пыткам и тайным тюрьмам не место в правовом поле Украины.

Относительно того, существуют ли действительно тайные тюрьмы СБУ, Малыхин высказал мнение, что в сегодняшней ситуации возможно все, но такие действия силовых структур недопустимы.

Сосновский отметил, что СБУ это закрытый орган, но «тем не менее, доля публичности там должна быть».  

Так или иначе, говорить о нарушениях прав человека там, где ведутся боевые действия, необходимо. Однако большинство из поднятых вопросов пока остаются без ответов.