Я передавала данные о перемещении украинской техники в «ДНР». Рассказ осужденной «за сепаратизм»

Людмила не любит вспоминать события 2014 года. «Русская весна» на Донбассе разделила ее жизнь на «до» и «после». Нет, она не стала переселенкой, оккупанты не заставили бежать из родной квартиры в Константиновке. И в многоэтажку, где она прожила с мужем и дочерью 15 лет, снаряд не попадал. Она поддержала тех, кто объявил, что Донбасс - это якобы Россия.

Людмила согласилась рассказать свою историю только при определенных условиях – мы изменим ее имя, не будем указывать фамилию.

Теперь с Константиновкой ее мало что связывает, хотя здесь осталась целая жизнь. В этот город она приезжает только как в транзитный. Константиновский железнодорожный вокзал с началом войны стал местом, откуда ездят поезда во многие уголки Украины.

Людмила направлялась в Полтаву, когда состоялась наша встреча. Пока ждала поезда, пообщалась с нами в Константиновке.

- Я сама из Горловки, сюда, в Константиновку, вышла замуж. Жили как многие – он ездил на заработки в Россию. Это нам ближе, о Польше никто из нас и не знал. Я сначала работала на местном химзаводе. Когда на предприятии начали задерживать зарплату, сама ездила в Москву. Работала то сиделкой у пожилых людей, то вахтером. Я – ребенок союза советов, мне нынешняя страна-агрессор чужой никогда не была…

Сказав последнюю фразу, Людмила запнулась, и поправила себя:

- Кто же знал, что все выльется в такой затяжной конфликт. События в 2014, которые разворачивались на Майдане в Киеве, мне казались абсурдными. Не верила, что люди за одну только идею сидят там месяцами. Все эти протесты, противостояния напоминали хорошо отрежиссированные действия. Поймите меня правильно, я против убийств. Но не верилось мне, что людей на многие недели просто так с работы отпустили «за идею стоять». Да, и идеи те мне не были родными… Во время оккупации Константиновки (с 28 апреля 2014 года по 5 июля 2014 - прим. ред.) … я чувствовала себя комфортно. После освобождения города было желание уехать отсюда в Горловку. Но там тоже начались военные действия…

Людмила снова запнулась. Было заметно: она ненадолго погрузилась в воспоминания.

- Можете конкретно рассказать, за что и по какой статье Вас осудили…

Этот вопрос заставил ее снова продолжить.

- В Горловке у меня осталось много родни, в том числе и младший брат призывного возраста. Технически все было просто – я ему звонила и рассказывала, что видела. Мимо нашей многоэтажки, - в это время Людмила ткнула пальцем в пятиэтажный дом, который было видно с перрона вокзала, - постоянно ездила техника. Это сейчас есть красные или желтые уровни безопасности, когда людей просят не выходить без надобности на улицу. Тогда все происходило хаотично. Это играло мне на руку. Я иногда звонила брату, иногда писала сообщения. Эту информацию он передавал, куда надо (Горловка уже тогда была под контролем незаконных группировок сепаратистов. -прим. ред.). Так продолжалось несколько месяцев с осени 2014 до начала 2015 года. Я просто не хотела, чтоб разрушили мой родной дом в Горловке…

По словам Людмилы, все завершилось неожиданно.

- В тот день мы с подругой отмечали ее день рождения. Наша компания вела себя шумно, соседи вызвали полицию. Я начала ругаться с правоохранителем, даже толкнула его. Это стало для меня роковой ошибкой… Меня отвезли в горотдел. При досмотре нашли телефон, где были сообщения брату (в Горловке. -прим. ред.) с перемещением техники вооруженных сил Украины… Стали раскручивать эту нить и поняли, что я передавала данные о перемещении украинской военной техники в «ДНР». У меня в телефоне нашли смс с количеством военных машин, которые я сообщала за линию фронта брату. Сообщения не удалила. Не ожидала, что меня могут привлечь. Когда следователь сказал, что мне по 110 статье за сепаратизм (статья 110 Уголовного кодекса Украины звучит так: «Посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины» и предполагает наказание  ограничением воли на срок до трех до 12 лет или лишением свободы на тот самый срок - прим. ред.) светит до пяти лет лишения свободы, я не поверила. Разве я похожа на бандитку? Мне не казалось тогда, что посягать на целостность и неприкосновенность Украины, можно одними смс.

Пока шло следствие, Людмила была под арестом. Приговора ожидала в СИЗО. Вместе с ней по этой же статье 110 УК Украины проходили еще две женщины из Константиновки: они помогала членам группировки «ДНР» на блокпостах во время оккупации города.

Все три женщины не верили, что могут получить реальные сроки.

Людмилу осудили в 2015 году на пять лет лишения свободы по указанное статье.

Она не любит вспоминать об этом периоде своей жизни. На вопросы о том, как относятся к осужденным за сепаратизм, отвечает неохотно и все сводит к фразе: «Там лучше не оказываться».

На свободу Людмила вышла ровно год назад – в феврале 2018 года, отсидев по «закону Савченко» 2,5 года (в соответствии с которым один день предварительного заключения в СИЗО засчитывается за два дня лишения свободы при исчислении судом наказания).

В Константиновку не вернулась. Пока была в заключении с ней развелся муж. Его семья не смогла принять и понять все, что делала Людмила.

- Брат моего бывшего мужа – служил в ВСУ. Был в плену, прошел горячие точки – Зайцево и Авдеевку. Мне не простили родные люди, что я работала на врага.

Пока была за решеткой, познакомилась со своим новым гражданским мужем. Он тоже бывший осужденный. Женщина призналась, что только он помог пережить ей депрессию.

Сейчас Людмила живет в прифронтовом Торецке со своим новым мужчиной в новом доме, строя новые отношения.

Свою судимость не афиширует. Считает, что вину искупила.

Однако с судимостью сложно найти работу. В Торецке пыталась устроиться дворником, но не получилось.

- Мне никто конкретно не отказывал из-за того, что я была осуждена, но, когда узнают, что у меня есть судимость, оказывается, что рабочее место занято. Спасает то, что в тюрьме научилась шить, иногда подшиваю что-то соседям. Но живем на пенсию по инвалидности мужа.

Людмила призналась, что она планирует переехать с мужем в Полтавскую область, где живут родственники нового сожителя. Считает, что там, вдали от Донбасса, у нее все будет другая жизнь.