Светлана Еременко: На Донбассе всегда ощущалась потребность во всем украинском (часть 1)

Светлана Еременко более 20 лет проработала журналисткой, редактором информационно-аналитического журнала «Схід» в Донецке, стала инициатором создания Донецкого пресс-клуба. Все это время она активно занималась деятельностью, связанной с украинским национальным возрождением, участвовала в демократическом движении в регионе. А в конце 2015 года вышла книга ее рассказов под названием «Терикони під літаком». Это вторая книга писательницы, которая большую часть своей профессиональной жизни посвятила работе в медиа и продолжает заниматься этим по сей день уже как медиаэксперт. Ранее ее рассказы публиковались отдельно в журналах «Березіль», «Київ», «Дніпро», «Українській літературній газеті» и других изданиях. Вскоре после выхода книги автор получила первую премию на конкурсе «Литературные открытия года». Книга получила положительные отзывы от читателей, критиков и рецензентов. Светлана считает, что ее рассказы могут быть интересны любому читателю – вне зависимости от географии и профессии. О нашем крае и журналистской деятельности мы заговорили не случайно, ведь в книге они представлены довольно четко – в нескольких рассказах главной героиней выступает журналистка-патриотка, которая работает в непростое время на Донбассе.

Расскажите, как Вы попали на Донбасс, и каким был Ваш профессиональный путь в этом регионе?

Работать в Донецке я начала незадолго до «перестройки» после окончания факультета журналистики Киевского университета. Во время учебы  объездила почти весь Советский Союз – побывала в Прибалтике, Средней Азии, Закавказье, даже на острове Сахалин в стройотряде. У меня было такое убеждение, что журналист должен увидеть, узнать как можно больше. И в какой-то момент мне захотелось попасть в настоящую шахту. После третьего курса поехала в Донецк на практику. Мне очень хотелось спуститься в забой, своими глазами увидеть труд шахтеров. Тогда я была на практике в «Радянській Донеччині». И, несмотря на то, что действовал закон, запрещающий женщинам спускаться в шахту, я все же попала туда. Попросила донецких журналистов, чтобы помогли, – и все получилось.

Этот спуск произвел на меня сильное впечатление. Я увидела, какая это сложная и опасная работа. С тех пор очень уважаю труд горняков. Затем я приехала работать в  «Комсомолец Донбасса» по распределению. Газета была очень популярной (тираж до 300 тысяч), коллектив – профессионалы! Прошла там хорошую журналистскую школу, работая в разных отделах. Газета выходила на русском языке, но в конце 90-х я готовила целый разворот на украинском под названием «Клуб родной речи».

Тогда в области были созданы  «Товариство української мови», «Народний Рух», «Меморіал», которые я активно поддерживала. Это был чрезвычайно интересный период, насыщенный теперь уже историческими событиями. Например, культурологический поход «Дзвін», в рамках которого мы прошли по маршруту: Донецк, Горловка, Константиновка, Артемовск, Славянск.  В нем приняли участие студенты из Америки, Канады, Польши, Англии, Франции, Москвы.  Мы рассказывали людям об истории Украины, о символике – почему флаг у государства именно сине-желтый, что символизирует герб, а также  об известных украинцах – выходцах из Донбасса. Нашим автобусам под сине-желтыми флагами – тогда это был вызов – власти перекрывали  дорогу, запрещали гостиницам нас принимать, иногда приходилось ночевать просто в на полу в спортзале. Во время похода случались и забавные истории, например, люди не верили, что Леонид Цехмистро – американец, и просили показать паспорт. А канадца Евгения Дувалко арестовали и повезли в КГБ Донецка, но потом отпустили.

Позднее мы – украинская общественность Донецка – после долгой борьбы и при поддержке народных депутатов открыли украинскую школу. Кстати, конкурс в нее составлял 10 человек на 1 место. В эту школу пошли дети родителей, которые связывали свое будущее с Украиной.  Думаю, что это как раз показатель – аргумент того, что у людей была заинтересованность в Украине. Люди хотели жить в этой стране и учить украинский язык. Не могу утверждать, что этого хотели все, но, по крайней мере, я могу сказать, что таких было очень много.

В 1992 году мы с группой энтузиастов, среди которых, к сожалению, было всего два журналиста, организовали выпуск первой независимой украиноязычной газеты «Східний часопис». Концепцию этой газеты разработали лидеры Общества украинского языка, а проект на первый грант писали у меня дома. Мы получили несколько грантов на развитие газеты. Она просуществовала пять лет. Но, к сожалению, коллективу не удалось удержать ее на плаву, в первую очередь из-за финансовых проблем. Не нашлось национально сознательного спонсора, который бы понимал роль и значение газеты. Но как бы ни было, пять лет она выходила, и интерес у людей был.

На заседаниях Общества украинского языка я познакомилась с дончанами, очень интересными людьми и патриотами Украины, которых оказалось множество: Игорем Пасько, Василием и Юлией Василенко, Игорем Тодоровым, Марией Олейник, Николаем Тищенко, Павлом Жовниренко, Галиной Гордасевич, Виталием Журавлем, Владимиром Ребриком и десятками других…

Уже тогда, в 90-х, мы начали борьбу за присвоение имени Василя Стуса Донецкому государственному университету, и я очень рада, что наконец-то это произошло.

То есть тогда вы были украиноязычной журналисткой в постсоветском Донбассе. Вам было сложно?

Сейчас смешно, но тогда моих коллег в редакции удивляло то, что я могу легко переключаться с украинского на русский язык и наоборот. Помню интересные случаи. Например, когда я приехала в Донецк, зашла в кафе и заказала «каву», у меня спросили: «А что это такое?» Я была поражена: неужели люди  в Донецке не знают слова «кава»?

Однажды ко мне приехали друзья, и мы обедали в ресторане. Когда уже выходили, администратор «поймал» официанта и так строго у него спросил: «Ты хорошо их обслужил? Они всем довольны? Это же американские туристы». Вот такое было восприятие.

Были и очень неприятные моменты: когда выступала на украинском языке во время митинга, посвященного памяти погибших журналистов, один из коллег очень грубо меня оборвал: «Почему это на бандеровском?».

Однажды главный редактор съязвил: «Если хочешь учить детей в украинской школе, валяй в свои «житомирские болота».

Расскажите о конфликте, который возник у вас в редакции. Что стало его подспорьем?

Считаю, что мне очень повезло работать журналистом в такие интересные времена. Я освещала первые шахтерские забастовки в 89-ом. Рассказывала об истории донецкого края, патриотичных украинцах из Донбасса: Василе Стусе, Олексе Тыхом, Иване Дзюбе…  Одной из первых журналистов области раcсказала о движении «Народный Рух». Принимала участие в Конгрессе украинской интеллигенции, съездах Руха, публиковала интервью с кандидатами в президенты от демократических сил, депутатами, например, Вячеславом Чорноволом. По отзывам чувствовалась потребность читателей в этих материалах. Мне приходило множество писем с благодарностью, хотя и угрозы тоже были. Сначала редактору это нравилось, потому что наша газета выглядела более прогрессивной на фоне других изданий.

Однако вскоре наступили тяжелые времена: безработица, сокращения… На полках магазинов было пусто.  Этой ситуацией воспользовались противники свободной Украины и активно начали говорить, что всему виной независимость государства. Многие мечтали о реванше, чтобы вернуться в Советский Союз. Наш главный редактор был как раз сторонником таких идей. Он был выходцем из обкома комсомола и настоящим украинофобом. В момент обострения ситуации в стране он начал обвинять меня в пропаганде национализма. Угрожал, что позвонит на «Щорса» (здание КГБ в Донецке, в мирное время – здание СБУ, на данный момент – захвачено боевиками «ДНР» – ред.).

Вы действительно писали на острые политические темы? 

Да, писала. Ну, вот, например, за интервью с Иваном Драчем о перспективах «Народного Руха» главред и угрожал мне позвонить в КГБ, обвиняя в пропаганде национализма. На самом деле, если сейчас почитать этот материал, то просто смешно, а тогда было чуть ли не преступлением. Мое участие в Обществе украинского языка, съездах Руха и национально-демократических митингах, в создании независимой украинской газеты «Східний часопис» и открытии украинской школы очень раздражало и пугало редактора.  И закончилось все тем, что меня сначала сократили, а затем уволили «за прогул» в то время, когда я брала интервью у ректора Донецкого национального университета Владимира Шевченко. Мы говорили о реформах высшей школы. Интервью сохранилось на записи диктофона. На суде я смогла доказать, что не «прогуливала», а выполняла свои профессиональные обязанности.

Представьте, в Украине безработица, газеты закрываются, а у меня двое маленьких детей. В стране страшный  кризис, а я осталась без зарплаты. Конечно, это был удар и по моим журналистским амбициям. Было стыдно перед коллегами из других изданий, которые не знали настоящих причин. Но страшнее всего было пережить то, что весь коллектив принял сторону редактора. Уже после того, как меня поддержал Союз журналистов, рекомендуя редактору извиниться и не доводить дело до суда, я пришла на планерку, а мои коллеги сидят и не смотрят мне в глаза. Оказалось –  все они подписали «донос» главреда в стиле 37-го года. Одним словом, после этого я долго болела и целый год не могла работать. Потом, спустя годы, некоторые передо мной извинялись, объясняя, что боялись потерять работу.

Но ведь вы отстояли свою правоту? И чем занимались дальше?

Да, я обратилась в суд, хотя меня отговаривали, что не стоит бороться с главным редактором. Мол, у него же большие связи, деньги…  Понимаете, подать в суд сейчас – это обычное дело, а тогда это был вызов, прецедент, и в газетах писали: «Светлана Еременко отважилась подать в суд против своего редактора». Я выиграла спор, и это было доказательством того, что наступили новые времена. Меня восстановили на работе. Но преследования продолжались: в газете закрыли мой разворот, негласно запретили писать о политике, а все мои темы отдавали другим журналистам. Коллеги боялись со мной общаться. В таких условиях я уже не могла работать и ушла.

В 1995-м году мы с профессором Владимиром Билецким, главой Общества украинского языка, основали информационно-аналитический журнал «Схід». Его концепция заключалась в воспитании украинской элиты на территории Донбасса. Сначала многие авторы – аспиранты, кандидаты наук, профессора – приносили свои материалы на русском. Как главный редактор я объясняла, что, государственный язык в независимом государстве Украина – украинский. Если кто-то признавался, что плохо знает украинский язык, мы рекомендовали переводчика. Со временем авторы привыкли и уже приносили свои статьи на украинском. И никаких возражений у них это не вызывало.

Вначале 2000-х мы с донецкими журналистами Татьяной Строй, Игорем Зоцем, Александром Мищенко, Эдуардом Малиновским основали Донецкий пресс-клуб. Он также работал на украинском языке. И если сначала были вопросы почему, то вскоре все воспринимали как норму.

Читайте также вторую часть интервью: Светлана Еременко: Живя среди советских идолов, трудно избавиться от «совкового» самосознания (часть 2)