Нериюс Малюкявичюс: XXI век – век не информационных технологий, а глобального средневековья (часть 1)

«Пропаганда – это не журналистика». Так считает Нериюс Малюкявичюс, политолог, научный сотрудник Института международных отношений и политических наук Вильнюсского университета (Литовская Республика). Корреспонденты «Новостей Донбасса» пообщались с экспертом и узнали, как страны Балтии противостоят российской информационной агрессии, как борется с кремлевской пропагандисткой машиной Европа и что нужно делать Украине, чтобы успешно противостоять в информационной войне с Россией.

Нериюс, как бы вы охарактеризовали значение слово «пропаганда» в современном контексте? Не потеряло ли оно со временем свой изначальный смысл – продвижение определенных идей?

Как известно, слово «propaganda» переводится с латинского как подлежащее распространению, от «propago» – распространяю. Сейчас пропаганда по-прежнему продвигает какие-то идеи, идеалы. Чаще всего, это идеи, которые оказывают негативное влияние на общество. Пропаганда как система берет свои корни с XVII века, когда религиозными институтами католической церкви была создана конгрегация для продвижения религии, и в то же время Папой Римским и миссионерами создан коллегиум для продвижения религиозных идей. Сегодняшние технологии призваны изменить ситуацию, но в пропаганде остаются те же константы, она работает по стереотипам, методологии и шаблонам, объясняя реальность алогичными примерами: «каратели – спасители, дьяволы – фашисты, мир – русский мир».

С нынешней ситуацией пропаганда превратилась, по сути, в оружие…

Да, я согласен с этим. Но хочу обратить внимание, что не впервые пропаганда становится инструментом оружия. Самый яркий пример – нацистская или геббельсовская тоталитарная пропаганда, которая мобилизовала немецкое общество на масштабную войну. Думаю, не стоит смотреть на современную пропаганду, не посмотрев, что такое традиционная. XXI век – век информационных технологий, но я бы сказал, что это время глобального средневековья.

Почему именно «глобального средневековья»?

Все очень просто. Сейчас  пропаганда работает по тем же шаблонам, что и в те века. В наше время люди стали образованней, чем в средневековье, но методы и принципы манипуляции людьми работают и управляют обществом. Это активно используют кремлевские медиа, когда с экранов телевизора говорят про каких-то несуществующих «укрофашистов». Считаю, что нужен вызов, чтобы наступило глобальное информационное просвещение.

Если переходить ко дню сегодняшнему. Процессы, которые происходят в Восточной Европе, находятся под постоянным прицелом российской пропагандисткой машины. Что же собой представляет именно российская пропаганда?

Российская пропаганда – это локальная вещь, я бы даже сказал эгоцентричная. Она не сравнится с той идеологией, которая была в Советском Союзе. Главная составляющая кремлевской пропаганды на сегодняшний день – контрстратегия. Она деструктивна в оппонировании другим идеологиям, политическим проектам. Путинская пропаганда контрзападная, пытается играть на сантиментах и не прячется, а наоборот гордится тем, что искажает информацию и говорит, что все это делают и завоевывают территории. Если вы про Крым говорите, то мы вам Косово будем вспоминать. Это деструктивная идеология, которая собирает другой интернационал, основанный на антиевропейских, националистких настроениях России.

Можно ли говорить о пропаганде как о гибридной войне, которой журналисты приписывают ярлык «третья мировая»?

Думаю, вот эти слова «гибридный», «информационная война», «третья мировая» трендовые, конечно, но они немного  искажают реальность.  Я бы посмотреть глобальнее на эти вещи и не только на то, что происходит внешне. Нужно смотреть стратегию до аннексии с Крымом, до событий на Востоке Украины, агрессии России.  Я бы сказал, что стратегия, которая выбрана пропагандисткой машиной Кремля, несравнима во многом с «холодной войной», она несравнима с тем, что было во время той самой войны и идеологического соперничества в Советском Союзе.

В СССР пропаганда имела очень солидную идеологическую составляющею, это была коммунистическая идеология, парарелигиозная пропаганда. Имею ввиду, пропаганда не религии, а идеологии, которая была поднята до уровня религии коммунизма, когда людям рассказывали о каком-то эфемерном рае, светлом будущем. Эта пропаганда собирала своих последователей. И не только в Советском Союзе этот коммунистический интернационал процветал, но и по всей Европе и на Западе, который верил и следовал за такой утопией. Но это невозможно сравнить с пропагандой в стратегическом смысле, так как она не имеет такой серьезной идеологической основы.

На ваш взгляд, гибридная пропаганда влияет сегодня на процессы в Восточной Европе?

Безусловно! Кремлевская пропаганда выбрала очень удобную стратегию – показывать Украину, Молдавию и Европейский Союз как страны-неудачники в тот момент, когда у них что-то не получается. Довольно странная стратегия и она совсем по-другому собирает свой интернационал. Если мы посмотрим на традиционный принцип пропаганды – должен быть рай или светлое будущее, то подумайте: какой рай в этой стратегии, какое светлое будущее?

Теперь очень символически выглядит синдром «post Brexit». Сломали барьер и убежали. И уже ни слова о будущем. Здесь в ход идет стратегия, про которую говорил Питер Померанцев, она названа аналогично его книге «Ничто неправда, и все возможно». Если смотреть пропаганду Russia Today и государственных каналов Кремля,  создается мир, где нет реальности. Во многом это относится к Европе и Украине в частности. К примеру, в Европе проводятся расследования, работает комиссия касательно катастрофы рейса МН-17. Из российских СМИ слышим: «А может, не было никакого самолета, это был совсем другой самолет или люди вовсе летели мертвые…». Пропагандистская машина Кремля работает не только по таким темам, но и по многим политическим процессам. Из-за этого создается стратегический туман.

Как российская пропаганда чувствует себя в Литве? Когда вы почувствовали момент, что начинается активная фаза информационной агрессии?

Литва, наши соседи Латвия и Эстония не сразу чувствовали на себе ту лапу, которая пытается влезть в чужую берлогу. Это был долгосрочный проект Кремля. Я его называю «media offshoring». Создавались «outline media» под европейским прикрытием. В Европе они транслировали советскую музыку, советские фильмы и сериалы, которые должны были вызывать ностальгические настроения у людей.

Удар российской пропагандисткой машины мы ощутили на себе в 2004-2005 годах. Институционно я это связываю с приходом в кремлевскую президентскую администрацию такой персоны как Модест Колеров. Тогда началось, я бы сказал, информационное вторжение (invasive). Именно тогда президентами Балтийских стран было принято решение не ехать на юбилей Дня победы в Москву. Информационная «ответка» из Кремля пришла моментально в виде псевдодокументальных фильмов вроде «Тайн века», новой интерпретации Пакта Молотова-Риббентропа, начали издаваться псевдокниги по архивам ФСБ, истории послевоенной Литвы, Латвии, Эстонии.

В литовских общественных и политических кругах это было неожиданное чувство, все задавались только одним вопросом: что происходит, и как с этим бороться? Эта проблема стала очевидной с приходом войны в Грузию, которой предшествовала своеобразная информационная артподготовка перед реальной битвой. Понемногу путем ошибок и неясностей мы поняли, что делать с пропагандой. Из чувства неожиданности мы стали переходить в состояние настороженности и устремились защищать свою территорию от кремлевской пропаганды.

Беседовали Наталия Казеннова и Богдан Чикайло

Автор фото: Кястутис Ванагас (Kęstutis Vanagas)