Как работает ключевое информагентство Украины в условиях конфликта

Руководитель информационного агентства «Интерфакс-Украина» Александр Мартыненко дал интервью телеканалу «Прямой», в котором затронул особенности работы медиа в условиях продолжающегося конфликта на востоке Украины. «Новости Донбасса» собрали эти высказывания.

Об отношениях с российским «Интерфаксом»

«Интерфакс» всегда был корпоративной структурой, в которой каждая часть корпорации имеет свою стпень свободы. В «Интерфакс-Украина» степень свободы была максимальная. Хотя начинали мы работать скорее как подразделение, но это был еще 1993 год. Потом с каждым годом это стало больше-больше и мы пришли в таком зрелом состоянии, когда мы были независимыми экономически и как угодно. Конечно, мы наши новости отправляем в Москву и смотрим, что у них на ленте. Имеем возможность их использовать, хотя делаем это в последнее время очень редко и только там, где касается международки, потому что сейчас людей интересует украинская информация, российская – в меньшей степени...

О самом сложном периоде

Самым тяжелым был 2014 год, когда ломались эти устоявшиеся связи, когда я тратил много времени, чтобы дискутировать с моими коллегами в Москве на предмет того, что интересно, что неинтересно. Но это, конечно, были творческие дискуссии, потому что политику мы обходили. Хотя, куда от политики деться? <...> Я помню, например, скандал в марте 2014 года, когда было первое выступление Януковича в Ростове. И мы абсолютно на автомате взяли (тогда иногда еще это делали) московскую новость о содержании его выступления. А там было написано: «президент Украины Виктор Янукович». И ко мне позвонил один мой знакомый прямо с Майдана:

– Тут к тебе ребята едут, так что встречай. Можешь не встречать, они все равно приедут.
– Так это не наша новость!
– Ребята, это никого не волнует. Это же у вас в ленте.

И тогда тут же я выступил с заявлением, я объяснил, что нельзя так делать, нельзя брать эти новости, которые делают наши коллеги. При том, что стандарты одни те же, но это был первый звонок, что смысл другой. Каждый вкладывал свой смысл в эти слова.

О работе украинских журналистов во время конфликта на Донбассе

Прекрасно рассказывать со стороны английских экспертов украинским журналистам, что они должны работать по стандартам профессии и больше ни по каким. Но я бы посмотрел на этих экспертов, если бы война шла в Шеффилде, не дай бог. Вот тогда бы я посмотрел, как бы они об этом говорили. Конечно, невозможно. Мы не можем быть отстраненными. У людей сердце болит. Как они могут относиться к этому, как с точки зрения из Аргентины? Нет, конечно. Нам [информагентству] немножко проще, потому что наша работа не предполагает высказываний собственных мнений. Мы, в конце конфов, – «хлеб» для других информструктур… Мы им даем сырье и наша задача подобрать это сырье, хотя это тоже иногда трудно сделать. Это постоянный выбор. Если громко говорить, то каждый день, каждый человек выбирает линию поведения, условно говоря, между разумом и душой.

О  том, почему агентство не освещает события на неподконтрольной территории 

Мы не освещаем события на территории подконтрольной боевикам «ЛНР» и «ДНР». Причем абсолютно сознательно. Потому что мы не можем обеспечить освещение событий там полностью. Потому что нам это никто не даст. И вырывать оттуда какие-то... Ну, честно говоря, я считаю, что разведка и журналистика – это примерно одна и та же профессия. Только одна открыта, а вторая тайная. Но смысл один и тот же – добыть информацию и передать. Я не буду рисковать людьми ради какой-то новости. Боже упаси. Но поскольку мы не можем обеспечить достоверное отражение и информирование о том, что происходит, – мы там не работаем. Мы там работу закончили в тот момент, когда уже и власть <...> когда люди заняли все здания, когда действительно стало понятно, что там стало опасно работать.