Дети войны. Статус, который ничего не дает?

«Ты засыпаешь и не знаешь, проснешься ли. Уже вроде бы привыкли, но все равно страх не проходит. Даже в школе», - так описывает свои будни 11-классник Александр Писатков из поселка Чермалык. В 2016 году в его доме во время одного из ночных обстрелов выбило окна. 

Чермалык – это прифронтовой поселок в Волновахском районе Донецкой области.

«Недавно в поселке убили человека, который вышел к себе во двор. То есть ты не чувствуешь себя в безопасности дома. Это, конечно, сильно влияет, в том числе, на психику», - говорит Саша.  

После окончания местной школы юноша планирует поступить в харьковский ВУЗ на программиста. В его классе учатся 9 человек. С учениками здесь работают не только учителя, но и фасилитаторы – педагоги-тренеры, которые помогают учителям, детям и их родителям справляться с кризисными ситуациями. Саша называет их просто – «друзья».

Детям из прифронтовых школ наряду со штатными психологами помогают волонтеры. Международная организация Save the Children вместе с организацией «Исток» в Донецкой области курирует пять школ. Фасилитаторы от этой организации не только обучают детей заботиться о своей безопасности в условиях конфликта, но и развиваться. Это обучающие программы о выборе будущей профессии, жизненных навыках, своих правах и так далее. За помощью к психологу здесь идут не только дети, но и взрослые – родители и учителя. Саша говорит, что стесняется обращаться к психологу. Он понимает, что его реалии отличаются от жизни большинства украинских детей. И все же, смущенно улыбаясь, говорит: «Я же мужчина».

«Это как проявление слабости. Что-то не дает обращаться к психологу», - говорит юноша.

Сверстница Александра – Альбина Менситова из села Грантиное считает, что каждому ребенку в ее школе нужна помощь психолога, но не каждый готов обратиться за поддержкой. К слову, именно эту профессию она выбрала для себя.

В классе Альбины, как и в классе Александра, учатся 9 человек. Всего в школе занимаются 154 ребенка. Здание, в котором раньше учились младшие классы, сейчас не работает – в него попал снаряд.

Альбина говорит, что в 2014-2015 годах в селе часто приходилось прятаться от обстрелов. 

«Однажды снаряд упал примерно в 100 метрах от меня. Снаряды попадали в соседние дома, в наш – нет. Я помню, как мы собирались ехать в летний лагерь, но перед этим всю ночь и почти все утро мы всей семьей прятались в подвале нашего дома», - поделилась воспоминаниями Альбина.

В ее учебном заведении есть бомбоубежище, но, чтобы в него попасть, нужно сначала выйти из школы и пробежать по улице. Поэтому матрацы, на которые нужно уложить детей, держат непосредственно в здании школы. Главное - лежать подальше от окон.

«С нами регулярно проводят беседы, мы тренируемся, чтобы не забывать, как себя вести во время обстрела», - говорит старшеклассница.

Село Гранитное, как и Чермалык, расположено в Волновахском районе Донецкой области. Чтобы получить любые административные услуги или обратиться за медпомощью, нужно ехать в районный центр – Волноваху. Автобус из Гранитного курсирует раз в два дня, но не всегда удается его «поймать» тем, кто до вечера стоит в очереди, ведь Волноваха как ближайший «пункт цивилизации» популярна среди жителей округи по обе стороны линии соприкосновения. Чтобы добраться быстрее и комфортнее из села в райцентр, можно нанять авто за 600 гривен в обе стороны. Этим Гранитное не отличается от десятков других поселков и сел в прифронтовой зоне. Но далеко не каждый житель поселка может позволить себе такую роскошь, потому что с началом конфликта многие остались без работы.

До войны в селе жили около 4 тысяч человек. Сколько сегодня осталось – сложно сказать, ведь многие уехали не только потому, что опасно, а еще и потому, что люди потеряли возможность кормить себя. Отец Альбины до конфликта работал в карьере. Сейчас карьер закрыт. Поля вокруг поселка заминированы, так что фермерам не «разгуляться». Многие в селе выживают за счет гуманитарной помощи от волонтеров и международных организаций. Разумеется, напрашивается вопрос: почему бы государству не помочь семьям с детьми в столь сложных обстоятельствах? В Украине действует ряд законов и постановлений Кабмина, направленных на помощь детям и защиту их прав. Согласно закону «Об охране детства» и Саша, и Альбина, а также все их поселковые друзья возрастом до 18 лет могут получить статус ребенка, пострадавшего из-за военных действий и вооруженных конфликтов. Но ни Саша, ни Альбина пока не понимают, чем может помочь им статус.

В школе с ними работают волонтеры и местные психологи. Но психологическая помощь – далеко не единственная, в которой нуждаются дети в прифронтовой зоне.

Описывая проблему с деньгами в семье Альбина отметила: «Даже для того, чтобы получить статус, нужно потратить деньги на транспорт, а их тоже надо где-то найти».

Категории детей, которые могут претендовать на помощь согласно закону «Об охране детства»:

- те, кто получили контузию, ранения или были покалечены

- те, кто был подвержен физическому или сексуальному насилию

- те, кто были выкрадены или незаконно вывезены за пределы Украины

- те, кого принудили воевать или участвовать в действиях вооруженных формирований

- те, кого незаконно удерживали, в том числе в плену

- те, кто пострадали от психологического насилия

Все эти дети, согласно закону, должны получить медицинскую, психологическую, педагогическую реабилитацию. Но нет единого документа, который бы определил четкий перечень услуг от государственных и местных органов для пострадавших. Помощь приходит несистемно и точечно, из разных источников – от волонтеров и местных администраций до международных организаций. В приоритете у региональных программ в разных областях Украины сегодня оздоровление детей-переселенцев, детей, чьи родители погибли в зоне АТО (ООС) – военные и гражданские, а также семьи инвалидов войны.

Программы, предусмотренные непосредственно для детей, пострадавших от военных действий тоже есть, но далеко не везде. В Донецкой области в помощь таким детям в 2018 году из бюджета предусмотрели 243 тысячи гривен для 25 детей, а в 2019 году – 400 тысяч для 40 детей. В среднем один ребенок получил 9,7 – 10 тысяч гривен единоразовой выплаты. Но даже среди тех, кто оформил статус ребенка, пострадавшего от конфликта – это единицы. К концу лета в Донецкой области более 14 тысяч детей получили официальный статус пострадавших. Из них 73 были ранены или контужены, один ребенок был подвержен физическому насилию. Все остальные (13,9 тысяч детей) пострадали психологически. В соседней Луганской области статус пострадавших от конфликта получили 18 тысяч детей.

По данным украинской омбудсвумен Людмилы Денисовой, почти 200 тысяч детей покинули свои дома в оккупации, а 25 тысяч живут и учатся в «серой зоне». Логика подсказывает, что всех детей Донбасса, уехавших и оставшихся, государство просто не сможет обеспечить единоразовой финансовой помощью. К тому же помощь для разных категорий может отличаться. А это, в свою очередь, может быть прописано в отдельном законе.  

«Как только будет дифференциация по степени тяжести травмы, родители поймут зачем нужен статус для их детей. Например, если ребенок пострадал от физического или сексуального насилия, обязательно открывается уголовное производство. Если было ранение, контузия – документы об уголовном производстве не нужны, но в органы соцзащиты нужно принести справку, что ребенок получил медицинскую помощь в такой-то период. В зависимости от тяжести травмы, я думаю, что должна быть и другая степень поддержки от государства. Если ребенок был в плену или принимал участие в военных действиях – это обязательно уголовное производство», - отметил директор департамента защиты прав детей и усыновления Минсоцполитики Руслан Колбаса.

Он также считает, что центры социальной службы обязательно должны оценить реальные потребности пострадавших детей. Но указания о том, что психологическая и медицинская помощь должна быть бесплатной, недостаточно. Закон должен гарантировать, что для каждого ребенка в объединенной территориальной громаде или городе найдется нужный специалист. Ведь сегодня психологов в школах просто не хватает, как и ряда других «узких» специалистов.

В Украине за два года была создана сеть инклюзивно-ресурсных центров, которые в том числе оказывают психологическую поддержку детям. В Донецкой области таких центров 29, в Луганской – 7, рассказала глава директората инклюзивного внешкольного образования министерства образования Валентина Хиврич.

«Это коммунальные учреждения, но они могут обследовать ребенка. За деньги бюджета мы приобрели методики мирового уровня, адаптированные к украинским реалиям. Мы обучили специалистов и проверили их знания, то есть не все могут пользоваться этими методиками. Мы гарантируем уровень обследования», - отметила Хиврич.

В министерстве соцполитики надеются, что новый закон позволит не только увеличить число специалистов, но и повысить их зарплаты.