«Особый статус» для Донбасса – тактический маневр или капитуляция: мнения экспертов

Нашумевший закон «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» вызвал в обществе крайне неоднозначную реакцию – от одобрения до сравнения с капитуляцией Украины.

«Новости Донбасса» обратились к украинским и международным экспертам с вопросом: что нужно было сделать для разрешения ситуации в Донбассе, чтобы избежать принятия закона об особом статусе отдельных территорий региона, что многие приравнивают к капитуляции Украины.

Александр Подрабинек, советский диссидент, российский правозащитник, журналист и общественный деятель:

Думаю, что это еще не капитуляция, но очень серьезная уступка донецким боевикам и Кремлю. Другой вопрос – насколько это было необходимо? Думаю, что это плохой, но вынужденный шаг. Насколько я могу судить по информации из Киева, Украина практически исчерпала свои ресурсы по ведению войны. Закидывать врага трупами мог Сталин с Жуковым, но это не годится для сегодняшней Украины. Может быть, удастся немного выиграть время и восстановить армию. Однако перемирие все равно долго продлиться не сможет, потому что цель Путина – война, а не мир. Война с Украиной – это только начало. Путин – это маньяк XXI века, и он намерен повторить опыт своего нацистского предшественника из века XX-го. Если весь мир общими усилиями не остановит его на Украине, то российская экспансия будет и дальше стремительно нарастать, и большая война в конце концов будет неизбежна.

Нериюс Малюкявичюс, политолог, Институт международных отношений и политических наук Вильнюсского университета (Литовская Республика):

Не всё возможно решить военным путем, особенно если усилия не подкреплены военными обязательствами со стороны Запада. Президент Порошенко вольно или невольно загнал себя в круговорот выборов и вынужден играть политическую роль, а не только роль военачальника. Политическое решение об «особом статусе» можно рассматривать с точки зрения выборной перспективы. Но это значит, что Путин будет пытаться оставить свой след в этой избирательной повестке дня, а также, что он уже сделал (и делает до сих пор), в военной кампании. Что касается Соглашения об Ассоциации – это позор для Европейского Союза, поскольку «незваный гость» – Кремль – принял участие в переговорах и оказал значительное влияние на конечный результат. Это просто еще один пример современного умиротворения, которое делает Путина еще более склонным к агрессии к наступлению на соседей России.

Игорь Тодоров, профессор, доктор исторических наук:

Для разрешения ситуации в Донбассе Западу необходимо было остановить Путина в марте! Сейчас же принятие этого закона – поиск компромисса для приостановления кровопролития. Совершенно очевидно, что выполняться этот закон может только на территории находящейся де-факто в правовом поле Украины. А этого нет, и, увы, не предвидится... Поэтому закон изначально фейковый, для удовлетворения «глубоко озабоченных» в ЕС... Посему не надо сильно ругать Президента Порошенко и парламент, ибо политика – искусство возможного!

Андрей Фищук, глава правления Института развития гражданского общества и демократии:

Не думаю, что этот закон является капитуляцией. Скорее это попытка нащупать дно, от которого можно оттолкнуться. Как можно было избежать этого военного водоворота, показала Одесса и Днепропетровск. Причем, пример Одессы ближе к тому, что происходило весной в Донецке. Но майский подъем в Одессе и решительный отпор сепаратистам были бы невозможны, если бы в марте-апреле не было трагических событий в Донецке. Донбасс стал полигоном обкатки нового типа «русской весны» для захвата юго-востока Украины. На примере Донбасса люди увидели, что будет происходить в их городах в случае успеха пророссийских сепаратистов. И в юго-восточной Украине план Суркова по уничтожению украинского государства начал сбоить. Весной 2014 года сил гражданского общества в Донецке оказалось слишком мало для противостояния террору, организованному криминалом, милицией и российскими спецслужбами. Остановить разрастающуюся раковую опухоль террора можно было только решительными, хирургическими действиями по смене руководителей силовых ведомств в области. Необходимо было заменить не менее 300 человек в милиции, прокуратуре, СБУ и судах. Ведь весь руководящий состав правоохранительных органов на Донбассе не просто насквозь коррумпирован. Это прямые ставленники мафии, того самого «режима Януковича», его послушные шестерки. Именно скоординированные действия вооруженных бандитов и милиции при содействии и техническом сопровождении российского ФСБ привели Донбасс на край пропасти. Однако главенствующая роль в установлении террористического беспредела в нашем крае все-таки принадлежит не Януковичу и Ахметову, а Кремлю. Тогда украинская власть не смогла в Донецкой области эффективно скоординировать сопротивление этой смычке криминала, продажных правоохранителей и фсбшной агентуры. Так же, как сегодня украинская армия и добровольческие батальоны не могут победить превосходящие силы отменно вооруженной российской армии, которую Путин бросил против Украины для спасения Лугандонии от окончательного разгрома. Однако этот разгром – неизбежен. Повернуть колесо истории вспять невозможно.

Виктор Трегубов, журналист:

По моему скромному мнению, эти законы – лишь условие мира. В зависимости от итогов военной операции на Донбассе стороны должны были как-то разменять ситуацию на фронтах на ситуацию в украинской политике. То есть перевести конфликт из военной сферы в политическую. Здесь нужно понимать, что игра изначально шла в одни ворота: Украина не могла контратаковать Россию на ее территории и добиться уступок с ее стороны. Максимум, что могла бы выторговать Украина при самом удачном ходе АТО – полный уход РФ с Донбасса. Но для этого, соответственно, нужна была решительная военная победа – как минимум, взятие под контроль Донецка и Луганска. Максимум для России, с другой стороны, являлся проект «Новороссия» от Харькова до Измаила. Украина могла бы улучшить положение, если бы удалось взять Донецк и Луганск блицкригом и удержать в случае российской контратаки, но это стоило бы очень многих жизней. Тогда сепаратисты удержали бы за собой лишь плацдарм на неполный десяток районов на юго-востоке Донецкой/юге Луганской областей. И, фактически, при итоговом пересчете «из войны в политику» Украине бы пришлось уступить лишь что-нибудь символическое, вроде гарантий возможности использования русского языка в судопроизводстве. Поскольку Украина не смогла освободить два облцентра, ей пришлось обменивать мир на большие уступки. С другой стороны, если бы Украина утратила, например, Мариуполь – да даже донецкий аэропорт – уступки бы наверняка потребовались больше. Здесь важно, что РФ не удалось (во всяком случае, такой информации на данный момент нет) добиться ключевого элемента своего плана – забить в украинской политике квоту «своих людей» с правом вето на внешнеполитические решения. Так что, в общем-то, от этой войны никто не приобрел. 

Наталья Казеннова