Журналист и конфликт: принять, что на другой стороне тоже есть жертвы

Основательница «Балканской сети расследований» (Косово), журналистка Эта Джара смогла приехать в Украину только благодаря тому, что у нее есть британский паспорт (Украина официально не признает Косово государством). Ранее она работала фиксером для BBC – освещала вооруженный конфликт между косовскими албанцами и сербской полицией. Журналистка признается, что долгое время она условно играла роль участницы конфликта, приняв сторону косовских албанцев. В Святогорске во время «Донбасс Медиа Форума» Джара поделилась с украинскими коллегами переосмысленным видением того, о чем должен позаботиться журналист и какую роль он должен играть, освещая конфликт. Эта Джара сразу признала, что знает немного о том, что происходит на Донбассе, но у нее есть несколько наблюдений.

Журналистка считает, что украинцам не нужно выбирать между победой в конфликте и демократией:

«Мне кажется, что вам не нужно выбирать только одно из двух. Демократия это не прогулка в парке, за нее нужно бороться. То, что вы проводите форум уже означает борьбу за демократию. Это единственный конфликт в мире, когда в 100 километрах можно провести подобный форум и обсуждать серьезные вопросы: патриотизм или независимая журналистика. В Сирии невозможно провести подобное в 100 километрах от линии фронта. Это невозможно было бы вообразить где-то в районе Сараево, Скопье. На Балканах все эти вопросы мы задавали уже после, а не во время войны».

Здесь стоит отметить, что конфликт завершен, но напряжение среди жителей Косово сохранилось.

Еще одним положительным моментом Джара назвала безвизовый режим, который Украина получила на четвертый год вооруженного конфликта. Правда, пока остается открытым вопрос проверок жителей неподконтрольного Донбасса при получении заграничного биометрического паспорта. Напомним, такие проверки анонсировал секретарь СНБО Александр Турчинов.

Когда Эта Джара начала освещать конфликт на Балканах, ей было 19 лет. Она подчеркивает, что тогда полностью поддержала «вооруженное сопротивление» (термин журналистки). Но после завершения активной фазы конфликта ей пришлось переосмыслить свое личное восприятие того, что происходит, так как это отражалось на ее работе и, как следствие, на ее аудитории.

«Во время войны мы снимали дом, который был сожжен со всей семьей. Пять часов мы ждали, когда будут осмотрены тела, пять часов я вдыхала смрад сожженных тел косовских албанцев. Мы были беженцами, но позднее мы вернулись домой. В июне 1999 года мы снимали сюжет о том, как косовские албанцы нападали на сербов из чувства мести. Три часа я провела у тела сожженной сербской женщины. Я не верила: мое сознание говорило, что этот смрад естественное положение дел и что так пахнут тела, но я не могла принять то, что тело сербской женщины пахнет так же, как и жертвы косовских албанцев полтора года назад. Я подумала, что мое сознание со мной шутит. Я очень много времени провела в качестве журналиста, который выступал на одной из сторон конфликта. Мы боролись с (президентом Сербии Слободаном) Милошевичем. Я не могла принять, что на другой стороне тоже есть жертвы. И я понимала, что не могу это принять», - поделилась размышлениями Эта Джара.

Одним из трагических примеров журналистка вспомнила заметку в СМИ под названием: «Албанские дети утонули из-за сербских собак».  В марте 2004 года материал с таким заголовком привел к погромам – в Косово были убиты и ранены десятки человек, сожжены православные церкви. Количество людей, вынужденных покинуть свои дома по разным данным колеблется от 2 до 4 тысяч. Информация не подтвердилась, а «язык вражды» сыграл свою роль.

Журналистка подчеркивает: такие случаи отрезвляют. Позднее ей все же пришлось заставить себя объективно оценивать свои материалы и программы, принимая во внимание мнение другой стороны:  

«Я была одним из первых журналистов, которые пригласили сербов на дискуссию в передачу в прайм-тайм. Раньше такого не было. Это была сенсация. Мы не пустили синхронный перевод, вместо них были субтитры. Мы понимали, что люди не могли слушать сербский язык, потому что на нем говорили боевики и представители оккупационного режима, которые там «хозяйничали» на протяжении 20 лет. Нам нужно было что-то вроде психотерапии для аудитории, которую я провела, прежде всего, сама над собой».

После этого в Джаре и ее команде увидели «руку Белграда» и «сербских шпионов». Прежде всего, с такими заявлениями выступили те, кого она во время войны называла «борцами за свободу».

Журналистка отмечает, что сложнее всего было работать с теми, кто после войны стал чиновником и «подумал, что он вне закона». Чаще всего это происходило, когда журналисты занимались вопросами нецелесообразной траты денег в местных муниципалитетах:

«Тогда была тенденция: в том, что у нас на дорогах мусор, нет водоснабжения и электричество подается по часам - во всем обвиняли Сербию. Во время войны косовские албанцы не платили за коммунальные услуги в качестве протеста, тогда нам это помогло. Но время изменилось. Мы решили пригласить чиновников и политиков на передачу, во время которой задали им вопрос, а платят ли они за электроэнергию».

В дальнейшем передача затронула и продолжает затрагивать тему нарушений прав человека вне зависимости от его национальности и вероисповедания.

Джара подчеркивает, что журналисту, который обладает доказательствами и фактами о вооруженном конфликте, не обязательно спешить с их публикацией, если на кону его безопасность.

«Не нужно недооценивать свои записи. Вы находитесь на месте преступления каждый день. Делайте запасные копии. Завтра вы можете выступать свидетелем в суде. Эти записи в будущем могут стать материалами судебного разбирательства в военных преступлениях... Вы можете отложить свои публикации до лучших времен. Запишите не то, что вы знаете, а то, что вы сможете доказать».