«За нами охотился танк, а мы убегали от него». Как парамедики спасают раненых военных

Полтысячи украинских бойцов ежедневно получают ранения на передовой. Такие цифры президент Зеленский называл еще в июне. Тем временем гибнут и те, кто спасает бойцам жизнь — парамедики. Они — приоритетные цели для вражеских снайперов, ведь минус один военный медик на фронте — это по меньшей мере десять потерянных бойцов. Этому учат на тренингах по оказанию экстренной медицинской помощи. 

Как парамедики из Харькова и Донецкой области эвакуируют раненых и в каких условиях работают, рассказывает hromadske.

Антон Грицунов, парамедик спецподразделения ВСУ «Волки да Винчи» с позывным «Марик» Фото: Алексей Никулин / hromadske

«Россияне, как видят "медичку", сразу пытаются ее накрыть»

Уже четыре месяца Антон Грицунов с позывным «Марик» эвакуирует раненых с поля боя. Он — парамедик 1-й отдельной штурмовой роты ДУК «Правый сектор». Историю Антона hromadske рассказывало в апреле. Тогда 29-летний врач-анестезиолог только что выбрался на велосипеде из оккупированного Мариуполя и планировал пойти в ВСУ.

Вместо белого халата Антон носит броник, автомат и медицинский рюкзак, а его реанимационное отделение помещается в небольшом «бусе», там есть все для медицинской эвакуации. О прошлой жизни в Мариуполе напоминает только его позывной — «Марик».

«Я уже настолько привык, что не знаю, как возвращаться к гражданской жизни. Здесь я знаю — даже если со мной что-нибудь случится, то ребята меня вытащат. Гражданским врачом (в оккупированном Мариуполе, — ред.) было труднее, потому что кому мы там были нужны», — так «Марик» начинает наш разговор о его новой работе.

Мы встречаемся под Новоградовкой в Донецкой области. Антон ищет место вдоль дороги под деревьями, чтобы спрятать машину. «россияне, как видят “медичку”, сразу пытаются ее накрыть», — объясняет он. Ведь уничтоженная «медичка» — это сразу десятки утраченных жизней военных.

На восток Марик попал случайно — направление было для него не принципиальным, хотелось быть полезным и заниматься своим делом.

«Конечно, я хотел бы куда-то на деоккупацию Мариуполя, но пока не до этого. На восток попал, потому что это самое горячее направление, и подразделение 1-й отдельной штурмовой роты ДУК “Правый сектор” пытается быть результативным в войне, поэтому мы здесь», — говорит «Марик».

Антон Грицунов, парамедик спецподразделения ВСУ «Волки да Винчи» с позывным «Марик». Фото: Алексей Никулин / hromadske

«Ты заканчиваешь учебу, а нам нужны медики»

Кроме «Марика» на эвакуации раненых в 1-й штурмовой работают еще два военных медика. Лианна на войне с 2016 года, тогда ей было 19 лет.

«У меня не было такой цели: "Пойти на войну", в 2014-м я училась и вообще не думала об этом. А когда заканчивала медицинское училище, мне звонили знакомые, которые тогда уже служили, и говорили: “Ты же сейчас заканчиваешь учебу, а нам нужны медики”», — рассказывает Лианна.

Тогда, вспоминает девушка, парамедиков действительно не хватало, особенно с медицинским образованием, поэтому она решилась. Родители долгое время вообще не знали, что их дочь служит, в курсе был только брат. 

«Зачем им это было знать, чтобы они лишний раз беспокоились?» — коротко отвечает Лианна. 

После трех лет на фронте девушка вернулась в гражданскую жизнь. Тогда военных медиков хватало. Уже даже привыкла, но случилось 24 февраля. 

«Мне снова начали звонить, говорили, что требуется "экип", но я тогда была привязана к гражданским. Сказала, что закончу работу с ними и приеду. Сбросила документы, собралась и поехала. Я не могла отказаться, имея необходимые навыки, сидеть в стороне — неправильно», — рассказывает Лианна.

«Вылезала из машины вся в синяках»

Когда их подразделения выезжают на задание, военные медики едут с ними. Пока подразделение работает, медики находятся на дежурстве — чуть дальше от поля боя в относительно безопасном месте они ждут вызова. Если кто-то из военных получает ранение, его эвакуируют. 

«Мы подъезжаем на точку эвакуации, которую согласовали заранее. Там встречаемся с первой машиной, вывозившей раненого прямо из боя. Перегружаем раненого к нам и уезжаем. Медицинскую помощь оказываем сразу в машине», — рассказывает «Марик». 

С места эвакуации нужно как можно скорее уехать, ведь машина достаточно большая, поэтому если россияне ее заметят, то обстреляют сразу. Но иногда дороги бывают настолько плохими, что единственное, что могут сделать медики — пристегнуть пациента к каталке. 

«Я вылезала из машины вся в синяках, потому что по дороге тебя бросает в разные стороны, при этом ты еще пытаешься оказывать раненому хотя бы какую-нибудь помощь», — рассказывает Лианна.

Впрочем, уже находясь в машине с раненым, говорит «Марик», трудно параллельно обращать внимание на взрывы и обстрелы вокруг: «В тот момент я не слышу, что происходит, потому что сконцентрирован на пациенте. Уже потом мне рассказывают, как рядом с нами что-то взорвалось, но я даже не помню этого».

Парамедик Лианна на войне с 2016 года. Фото: Алексей Никулин / hromadske

«В этой машине — маленький реанимационный зал»

Есть два этапа эвакуации: тактический — когда раненого везут из зоны боевых действий в госпиталь, и медицинский — когда бойца вывозят на машине, оснащенной необходимым оборудованием, чтобы оказать медицинскую помощь раненому уже в пути. 

«Все происходит прямо здесь», — говорит Антон, открывая перед нами эвакуационную машину. В это время где-то совсем рядом раздаются взрывы, но Марик даже глазом не ведет, спокойным тоном говорит: «Это выходы, — и продолжает рассказ. — В этой машине мы можем предоставить все анестезиологическое обеспечение: есть аппарат ИВЛ и кислород. Здесь маленький реанимационный зал, поставить хирурга и можно проводить небольшие операции».    

Такие машины впервые появились в 1-й отдельной штурмовой роте еще в первые годы вторжения россии в Украину. Тогда медицинскую службу во роте создавали Алина Михайлова и Юлия Сидорова с позывным «Куба Либре».

«Аналогов таких машин в Украине не было. Они оснащены оборудованием, идентичным тому, что должно быть в эвакуационном транспорте армии НАТО», — рассказывает «Куба». 

С Кубой мы встречаемся в Харькове. С мая она работает парамедиком на Харьковском направлении. С 2014-го по 2019-й была военным медикиком в 1-й отдельной штурмовой роте. Четыре машины, на которых она ездила за ранеными, попадали под обстрел и были уничтожены россиянами. «Кубе» удалось выжить и в 2019-м она вернулась в гражданскую жизнь.

«Если бы не полномасштабное вторжение, я бы точно не вернулась. Тогда парамедиков для Донецкой и Луганской областей было уже много, но если мы говорим о войне в масштабах всей Украины, то медиков резко стало не хватать», – говорит «Куба».

24 февраля ее телефон разрывался от звонков — все просили пойти парамедиком на фронт, наконец «Куба» выбрала для службы свой родной город — Харьков. Сейчас она работает только на этапе тактической эвакуации, поскольку транспорта для медэвака у нее нет. Следовательно, говорит «Куба», чтобы с раненым все было хорошо, его нужно доставить в больницу в течение одного часа.

«Иногда может так быть так, что человека не успеешь довезти, поэтому нужна медицинская эвакуация с кислородом и другим оборудованием. Сейчас мы почти собрали деньги на нужный автомобиль, поэтому будем создавать еще медевак», — рассказывает Куба.

Юлия Сидорова, парамедик на Харьковском направлении с позывным «Куба Либре». Фото: Алексей Никулин / hromadske

«Не знаешь, вернешься ли домой» 

В настоящее время самые распространенные ранения у военных — осколочные, миновзрывные травмы и контузии. «Куба» говорит, если вовремя и правильно оказать медицинскую помощь, то последствия травм можно минимизировать.

«Но несмотря на то, что война полномасштабная у нас идет уже полгода, до сих пор встречаются бойцы, которые не умеют накладывать турникет. А как-то нам принесли бойца с бандажом на глазах, а его нельзя накладывать на глаза, потому что он поглощает в себя все, и тогда бандаж можно снять вместе с глазами», — объясняет «Куба».

Иногда раненых приходится искать, потому что линия фронта может достаточно быстро меняться, а из-за проблем с сигналом связаться с ними бывает невозможно. Есть страх не найти раненого. Ну, и постоянный стресс из-за опасности.

«Уже во время этой войны за нами охотился российский танк, а мы убегали от него. Он не мог попасть в нас, взрывалось то перед машиной, то позади нас. Для меня это был даже не обстрел, потому что обстрел — когда сюда прилетает, и ты случайно можешь оказаться в это время в этом месте, а там он целенаправленно охотился за нами с целью уничтожить», — рассказывает «Куба».

«Трудно бывает, потому что не знаешь, вернешься ли вечером домой. Но человек ко всему привыкает. В любой сфере своей деятельности всегда думаешь, что когда-нибудь что-то изменится к лучшему, а здесь не видно ни конца ни края. Кажется, что будешь постоянно так ездить и ездить», — говорит «Марик». На фоне его слов раздаются новые взрывы.