Борьба с идентичностью. Как Россия уничтожает украинские памятники в оккупации и что создает вместо них

Недавно в окрестностях Луганска группировка «ЛНР» вместе с представителями администрации Путина открыли большой мемориальный комплекс «Незаживающая рана Донбасса». Объект был создан на месте массового захоронения военных и мирных жителей, погибших во время боевых действий. На этот, довольно не современный с виду памятник деньги выделили из специального фонда лидера Кремля. Но это не единственный монумент, созданный Россией на оккупированных территориях. Почти за 10 лет войны РФ целенаправленно уничтожала украинские памятники и устанавливала свои символы так называемой «борьбы Донбасса». О том, сколько объектов разрушено, сколько вывезено и как Москва целенаправленно меняет культурную карту в Украине — читайте в статье «Новостей Донбасса».

«Масштаб потерь беспрецедентен со времен Второй мировой войны»

Во время полномасштабного вторжения Россия разрушила сотни культурных объектов по всей Украине ракетами, авиабомбами и дронами. Если на территориях, подконтрольных Киеву, количество можно посчитать, то в оккупированных частях Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей это почти невозможно. Известно, например, что весной 2022 года значительно пострадали музеи в Мариуполе и драматический театр, под руинами которого российская армия похоронила сотни мирных жителей. Это случаи, о которых знают. О множестве объектов ничего неизвестно. К примеру, можно найти информацию об уничтожении мозаик «Дерево жизни» и «Бориветер» Аллы Горской в Мариуполе, но при этом неясно, в каком состоянии мозаики Горской в Донецке. Эксперты в сфере культуры говорят: пока территории оккупированы, информация вряд ли появится.

Разрушенная мозаика «Бориветер» Аллы Горской в Мариуполе. Фото: Иван Станиславский / Facebook

«К сожалению, по состоянию на сегодняшний день точной статистики по разрушенному или поврежденному количеству объектов нет, потому что это огромный вызов для любых специалистов иметь возможность отслеживать такие ситуации. В общем, статистики нет от 2014 года, потому что осуществлять мониторинг оккупированных территорий, например, государственные институции могут только дистанционно. Непосредственно коллеги, к сожалению, не имеют возможности посещать эти территории. А с началом полномасштабного вторжения это стало невозможно», — комментирует общественная и культурная активистка, экс-замминистра культуры Екатерина Чуева.

По ее словам, к примеру, ситуацию в Крыму отслеживает Крымский институт стратегических исследований. Также мониторингом занимаются разные организации, исследователи, археологи. По другим захваченным территориям эта работа практически не ведется.

«Международные организации помогают, потому что фактически одна из немногих возможностей — это, например, использование спутниковых снимков, чтобы понять, что происходит на определенных территориях. Однако, безусловно, говорить о точных цифрах сейчас невозможно. Это в значительной степени касается как объектов архитектурного наследия, например, исторической застройки, которая есть в городах или других населенных пунктах. И еще большую проблему составляют объекты археологического наследия, потому что, как правило, этих разрушений мы не видим», — говорит Екатерина Чуева.

Также, по словам экспертки, проблема в том, что не все объекты — это касается архитектуры, монументального искусства, археологии — имеют официальный статус.

«Поэтому даже существующая статистика не отражает в полной мере масштаб потерь, которые несет Украина. Единственное, что мы можем сказать, что такой масштаб потерь в любом случае беспрецедентен со времен Второй мировой войны», — считает Екатерина Чуева.

Можно ли вернуть украденные Россией культурные ценности?

Кроме собственно разрушения объектов российская армия вывозит часть экспонатов за пределы материковой Украины. Известно о разграблении художественного музея в Мариуполе. Оттуда оккупанты, среди прочего, вывезли произведения Архипа Куинджи и Ивана Айвазовского. Из художественного музея в Херсоне Россия украла более 10 тысяч экспонатов. Причем представители оккупационных администраций сами это признали. Они назвали такой переезд ценностей «спасением». Вывезенные произведения Шишкина, Айвазовского, Куинджи и другие разместили в музее Симферополя. И это лишь несколько случаев для примера.

«Известно, что вывозили на территорию Крыма ценности из херсонских музеев, из николаевских, запорожских. Общее количество нам неизвестно и не будет известно из-за одной огромной проблемы. В музеях Украины нет электронного реестра культурных ценностей, которые находятся на учете. Это фактически рукописные реестры, которые работники музея ведут самостоятельно. И, к сожалению, они либо россиянами уничтожаются, либо вместе с ценностями вывозятся», — рассказывает юристка Регионального центра прав человека Дарина Подгорная.

Эскиз Архипа Куинджи «Красный закат» (1898-1908), принадлежащий коллекции Мариупольского художественного музея имени А. И. Куинджи

По словам Дарины Подгорной, вывезенные из Херсонского музея ценности узнают буквально по фотографиям, которые иногда размещают работники крымских музеев. Но такая фиксация поверхностна. Чтобы наверняка сказать, что это, например, оригинал, нужен физический доступ к объекту.

«Количество вывезенного мы можем только представлять. Есть предположение, что это около 100 тысяч объектов только из Херсонского региона. Мы уже молчим о Донецкой и Луганской областях, потому что неизвестно абсолютное количество того, что было там захвачено еще в 2014 году, ни то, что они похищали за период 2022-2023 годов», — говорит Дарина Подгорная.

Механизмы возвращения ценностей, по словам юристки, существуют, но насколько они действенны на практике, станет ясно только после войны. Первый вариант: в мирном соглашении, заключаемом после окончания вооруженного конфликта, указать, какие именно Россия должна вернуть культурные ценности. РФ, согласно соглашению, все должна отдать. Но этот механизм, как говорит Дарина Подгорная, работает только в идеальном мире.

«Есть путь через суд. Когда мы обращаемся в суд по факту кражи или уничтожения культурных ценностей. Суд выносит решение о разрушении, перемещении, похищении. Вот список ценностей, их названия. Похитившая сторона, пожалуйста, возвращайте. Или она возмещает в другом формате утраченные ценности. Это может быть либо передача ценностей по тому же значению денежному или историческому. Или может быть денежная компенсация за разрушенное или похищенное имущество», — рассказывает юристка.

Еще один путь — это сотрудничество с правоохранительными органами других государств или с Интерполом. Создается электронный реестр. В Украине на сайте НАПК уже есть раздел «Похищенное наследие». Он наполняется за счет объектов, о которых точно известно, что они либо были выкопаны во время археологических раскопок, либо были перемещены из музеев. Интерпол, Европол, национальные прокуратуры других стран могут внести это наследие в свои «красные списки». Если объекты появятся на их территориях, например на аукционе, то через двусторонние соглашения с Украиной это наследие возвращают.

«Для России нет нейтральных памятников»

Уничтожение во время боевых действий и похищение — еще не все, что страна-агрессор делает с культурными объектами. Часть памятников российские захватчики просто уничтожают после оккупации территорий. В первую очередь, это мемориалы украинским воинам и достаточно нейтральные памятники жертвам Голодомора. Только в Ивановской громаде Херсонской области таких уничтожили четырнадцать. Пропагандисты объясняют свои действия тем, что якобы Голодомор является «символом политической дезинформации».

Один из уничтоженных памятников жертвам Голодомора в Ивановской громаде Херсонской области. Фото: Оккупационная администрация

Эксперты в свою очередь говорят: для России нейтральных памятников просто не существует. Собственно это объясняет, почему, например, в Мариуполе уничтожили даже мурал «Милана». На нем была изображена девочка, чья мама погибла после обстрела микрорайона Восточный в 2015 году. Кстати, это очень неплохой маркер того, кто именно совершил атаку на Мариуполь восемь лет назад. Будь это ВСУ, Россия специально оставила бы такой мурал.

«В России чрезвычайно развита историческая политика на территориях, которые РФ в разное время захватила. И элемент борьбы с памятниками, с исторической памятью населения на этих территориях чрезвычайно важен для установления идеологического контроля над оккупированными территориями. Когда мы говорим об уничтожении памятников в Украине, это не только уничтожение какого-нибудь, скажем так, материального объекта. Это одновременно уничтожение и замещение исторической памяти населения на оккупированных территориях. Известно, какие памятники уничтожаются в первую очередь. Либо связанные с российской агрессией, либо с российскими преступлениями или советскими, либо сопротивлением преступлениям», — анализирует милитарный историк, глава ОО «Центр милитарной истории» Василий Павлов.

Например, памятники жертвам Голодомора Россия, считают эксперты, разрушает именно потому, что они воспроизводят память народа о тех, кто был уничтожен целенаправленно.

«Мы сталкиваемся с российской имперской политикой, которая вычищает любую память о своих преступлениях. Это старая история России зачищать историческую память тех народов, которые она захватила, и навязывать свои имперские нарративы», — комментирует историк, критик и куратор современного искусства Константин Дорошенко.

Вторую мировую войну насыщают нарративами современной

Замещение памятников, по словам экспертов, это обычная типичная практика для любого захватчика, не только для России. За время оккупации РФ установила на захваченных территориях множество своих объектов, объединенных одним — войной и так называемым героизмом солдат. Так, в Донецке этой осенью появился мемориал «Защитникам Донбасса» — два памятника в центре города с оружием в руках. В Алчевске установили девять стел, посвященных металлургам, присоединившимся к армии РФ и погибшим. Российское Минобороны стало основным инициатором восстановления Саур-Могилы возле Донецка. Комплекс не просто реставрировали, к нему добавили современные мотивы — новые рельефы, посвященные так называемой «СВО».

Мемориал «Защитникам Донбасса» в центре Донецка. Фото: «ДАН»

«На оккупированных территориях за последние два года Россия установила огромное количество памятников, связанных с современным общероссийским нарративом. К примеру, с культом Александра Невского. Но одновременно они восстанавливают весь советский нарратив, связанный с годами Второй мировой войны, в их интерпретации Великой Отечественной. Но что характерно для советского нарратива в борьбе с фашизмом. Они добавляют нарратив борьбы с нацистами, денацификации. То есть, пытаются присоединить современный нарратив борьбы с Украиной к более устойчивому, более привычному нарративу борьбы с фашизмом в годы Великой Отечественной войны», — говорит Василий Павлов.

Кстати, восстановление памятников Ленину, по мнению Василия Павлова, — это скорее деятельность украинских коллаборантов, которые таким образом выражают свое несогласие с политикой декоммунизации.

«В российском нарративе, в нарративе Путина Владимир Ленин является одним из негативных персонажей, потому что именно ему Путин, например, приписывает создание Украины», — говорит Василий Павлов.

Мемориала Саур-Могила. Фото: «ДАН»

«К этому нельзя относиться как к произведениям искусства или культурного наследия»

О том, что культура — это топ-вопрос для Москвы свидетельствует тот факт, что деньги на памятники выделяются большие, а разрабатывает эти проекты Российское военно-историческое общество. Его основали в 2012 году указом Путина с целью популяризации военной истории.

«На первый взгляд, Российское военно-историческое общество кажется смешной структурой, которая иногда делает огромные некрасивые памятники и говорит что-то о фальсификации истории. Однако за девять лет работы через него прошло как минимум 3,5 миллиарда рублей, выделенных из бюджета России через субсидии и нацпроекты, и около 2,3 миллиардов рублей частных пожертвований», — писала об обществе «Новая газета» накануне полномасштабного вторжения РФ в Украину.

Сейчас денег, учитывая, что нужно маркировать так называемые «новые регионы», выделяется еще больше. Конкретно это общество — основной, так сказать, меценат тех монументов, которые РФ устанавливает на оккупированных территориях. «Незаживающая рана Донбасса» — тоже его проект. На открытие объекта приехали российские политики, которые много говорили о долге, отдельном народе и о «жертвах украинской агрессии» — то есть транслировали месседжи, типичные для пропаганды.

Мемориал «Незаживающая рана Донбасса» под Луганском. Фото: Российское военно-историческое общество

«У нас есть пример классический, пропагандистский. Создание мифа “Луганская народная республика”, придумывают какой-то отдельный луганский народ, которого не существует. Потому что в Луганске живут такие же люди, какие живут в Украине. Отдельной Луганской национальности не существует. Это искусственная история. Таким образом, людей в оккупированном Донбассе доктринируют мифологическими имперскими вещами. То, что там построено, я бы назвал таким постсоветским маньеризмом вокруг смеси российско-имперского стиля и стиля соцреализма в его изложении уже достаточно выхолощенных брежневских времен. Это спекулятивный объект», — анализирует «Незаживающую рану Донбасса» Константин Дорошенко.

По его словам, и этот памятник, и другие, которые возводит Россия, никакого отношения к искусству как таковому не имеют, потому что пропаганда не искусство.

«Можно сказать, что это монументальный носитель пропаганды. Это можно рассматривать с точки зрения истории пропаганды. Это можно рассматривать с точки зрения истории травм, переживших Украиной. И так анализировать. Но к этому нельзя относиться как к произведениям искусства или культурного наследия», — говорит Константин Дорошенко.

Нынешнее искусство человекоцентрично, а главные герои объектов, которые делает РФ — война и власть. Таким образом Москва, отмечает общественная и культурная активистка Екатерина Чуева, наследует Советский Союз, который маркировал территории подобными объектами.

«Происходящее сейчас — очень схожий процесс с памятниками советского времени, потому что далеко не все они являются произведениями искусства. Большинство из них имеет совершенно четкую идеологическую нагрузку. Они устанавливались массово по всей территории страны и фактически маркировали присутствие российской и советской власти на территории Украины, таким образом закрепляя ее», — комментирует Екатерина Чуева.

Даже техники, которые выбирает Россия — словно калька с советских времен. Это не, например, инсталляции, визуальные объекты, которые являются чем-то прогрессивным. Это мрамор и железо, черные памятники-люди.

«То, что предлагает Россия на оккупированных территориях — возвращение эстетики советского режима и возвращение подхода к тому, как может работать искусство. Это действительно очень не современные вещи. Сегодня, в 21 веке, в цифровом веке, который предлагает множество разнообразных подходов к мемориализации, коллаборации — это очень устаревшая практика. Здесь просто мы подходим к тому, в чем вообще главный смысл войны России против Украины. Это война прошлого против будущего», — резюмирует Константин Дорошенко.

Что делать с российскими памятниками после деоккупации

Эксперты видят единственный путь для памятников, установленных Россией на захваченных территориях после их освобождения. Это демонтаж.

«Рискну предположить, что большинство таких объектов, очевидно, будут демонтированы, потому что учитывая инструмент реализации российским политическим режимом культуры и искусства как фактически видов и инструментов оружия. То есть, инструменты войны и инструменты продвижения собственно этого политического режима, они, очевидно, не будут восприняты украинским обществом», — считает Екатерина Чуева.

В то же время, часть этих объектов предлагают сохранить в определенных музеях с целью рассказать, что происходило на оккупированных территориях.

«Эти произведения следует музеефицировать, чтобы в будущем изучать, как работала российская имперская пропаганда. Подобные памятки надо изучать. Мы должны помнить свою историю. Мы должны помнить захватчиков, тех, кто насиловал нашу страну. Мы должны помнить тех, кто хотел уничтожить нашу память», — говорит Константин Дорошенко.

По его мнению, до масштабного вторжения России в Украину еще можно было дискутировать об эстетике, например, памятников советских времен. Но теперь эти знаки российской культуры травмируют людей, переживших бомбардировку или потерявших своих родных. На оккупированных территориях процесс уничтожения наследства РФ, считают эксперты, будет все же сложнее, но он будет иметь место, потому что многие там до сих пор имеют проукраинскую позицию, ждут освобождения и не принимают культурную парадигму РФ.