«Основная масса людей уже передумала быть «ДНРовцами» - активист «Донецк SOS»

Еще месяц назад в Донецке можно было провести акцию за единство страны, хотя каждый участник такой акции понимал, что он - потенциальная жертва. Сейчас это уже невозможно. Регион живет в условиях уголовного террора, как метко выразился кто-то из местных. Почти все активисты сообщества «Донецк SOS» также уехали - кто куда. Тот, кто остался - в глубоком подполье. Но даже из своих «кубышек» эти отважные люди умудряются помогать другим - занимаются эвакуацией «групп риска», поддерживают украинских военных, извлекают пострадавших активистов из больниц, где боевики легко могут получить к ним доступ, передает "Радио Свобода".

Саша - один из таких «полевых» активистов. Разговор с ним состоялся в Донецке. Рассказывая о себе, он говорит «моя Горловка», но от этого веет не провинциализмом, а готовностью брать на себя ответственность. Саша рассказывает о своем участии в Майдане, в частности, в февральских событиях и именно этот опыт, несмотря на его драматизм, подтолкнул его к созданию «Донецк SOS» и заставляет верить, что за Донбасс стоит бороться.

«СБУ очень качественно за нами следили во время Майдана, все наши телефоны прослушивались, за мной даже несколько раз была слежка», - рассказывает он о своем майдановском опыт.

«Я почти всех СБУшников знаю в лицо. Однажды даже встретил на Майдане. Подошел, поздоровался, пообщались», - говорит Саша.

Активист рассказывает о своем «обращении» к проукраинскому движению, хотя в 2004-м был убежден, что Майдан - «проплачен американцами». Этот разговор очень интересен, и именно такой Донбасс хочется услышать.

Уже через день после этого разговора в Донецке Саша звонит и просит записать номер телефона родственников: «Если меня заберут, позвони и успокой». К счастью, делать этого не пришлось. На днях он все же решил переехать в Киев. После того как активистов «Донецк SOS» предупредили: «Вас уже ищут». Несмотря на пребывание на относительно безопасном расстоянии от Донбасса, Саша просит не публиковать его фамилию.

- Тебе удалось проголосовать на выборах?

- Нет. Ни один участок в моей Горловке не открылся.

Выборы в Донбассе сорвали потому, что они дали бы возможность услышать тот же голос Донбасса, о котором все говорят. И не факт, что этот голос понравился бы и Путину, и Тимошенко, и Партии регионов, которая на сегодняшний день уже полностью потеряла здесь поддержку среди населения.

После Майдана народ начал активно вникать в политику. Людей сильно расшатали в этом смысле. В Донбассе также активно готовились к выборам - обсуждали кандидатов, перемывали им всем косточки. Даже те, кто ходил на так называемый «референдум», хотели прийти проголосовать на выборах, но их лишили этой возможности. Все мои друзья и знакомые, которые принимали участие в избирательном процессе, - в жестком подполье, некоторые были захвачены в плен, многие после выборов выехал из-за угрозы расправы.

- Ты говоришь, что общество удалось расшатать, а вот, например, Станислав Федорчук, один из донецких общественных деятелей, пишет о пассивности людей как защитной реакцию, вызванную страхом. И это очень очевидно, когда, например, в кафе в самом центре города, где полно людей, заходят автоматчики, и на это никто никак не реагирует, просто делают вид, что все окей. С другой стороны, наблюдая за многими молодыми людьми, европейцами на вид, сложно себе представить, как они будут жить в этом болоте. Кажется, эти люди уже из другого мира.

- А они не будут в этом жить, они просто уедут прочь. Как ни крути и как бы этого не хотелось Путину, а наша страна переходит к европейскому образу жизни. Мозги у людей начинают работать. Не грубая сила, а именно интеллект. Этот процесс приполз и на Донбасс.

- Каков потенциальный отток людей из Донецка в процентном отношении, по-твоему?

- Думаю, до 15%. На сегодняшний день, по моим подсчетам, из Донецка, Горловки, Краматорска и Славянска уже выехало около 15-20 тысяч человек. Билеты в Киев в день отправления поезда невозможно приобрести даже в будние дни.

- От других донецких активистов уже приходилось слышать цифру от 30 тысяч до полумиллиона...

- Вряд ли. Людей на улицах действительно стало меньше, но это из-за того, что они боятся выходить и в основном сидят дома.

- Интересно, что названный тобой процент - 15 совпадает с процентом, который называют различные местные активисты и аналитики как число людей, так или иначе поддерживают Майдан. Но есть еще 70% пассивности и аморфность...

- Здесь дело в том, что наш народ привык к царю. Им нужен человек, который будет держать все в узде, управлять. В Донбассе это очень распространено, в отличие от других украинских регионов. Люди не могут самостоятельно принять решение, они боятся. Поэтому решения принимаются за них.

- Например, Ринат Ахметов говорит своим работникам: завтра выходим на забастовку...

- Он здесь выступает в той же роли, что и регионалы, которые выводили на свои митинги бюджетников. Люди на это реагируют примерно так: «с...ка, заставил».

- Но выходят. И выходят только после команды.

- Да, выходят - потому что боятся. Важно понимать, что люди здесь в большинстве вообще не понимают, что такое митинг. У них просто нет опыта добровольных, непроплаченных акций. Соответственно, есть вера в то, что митинг - это показуха и нет веры в то, что митинг может что-то изменить.

Когда 5 марта у нас была первая крупная акция после революции и на площади возле собора собралось около 5 тысяч человек, там была преимущественно активная молодежь, которая не имела страха. Это сложно объяснить, но тогда отдельные майдановские лозунги, такие как «Слава Украине! Героям Слава», некоторых из этих людей отпугнули. Поэтому на следующий митинг, организованный Тарутой, получилось меньше людей и, соответственно, меньше молодежи. А уже 13 марта, когда произошли серьезные столкновения и погибли ребята (согласно официальной информации, погиб один человек, активисты утверждают, что в действительности погибших семь, так же нигде официально не подтверждена смерть двух человек в результате нападения боевиков на митинг за единую страну 28 апреля, по информации донецких активистов, в результате тех событий, погибли два человека, - ред.), появился страх. Теперь люди боятся выходить (митинг 28 апреля был последней акцией за единую страну на Донбассе за последнее время, - ред.).

- Впрочем, и ты говорил об этом, важно, что на митинг 5 марта выходили люди, которые не были организованы активистами. Это было спонтанное собрание.

- Да, все было именно стихийно, мы не могли скоординировать людей, не знали, сколько народу выйдет. Этот митинг не был инициативой каких-либо партий или движений. Вышли патриоты.

- Когда в последний раз в Донецке собирался митинг в 5000 человек?

- Я такого не припомню. За исключением проплаченных акций.

- Во время разгона акции 28 апреля в Донецке меня поразила реакция прохожих, когда боевики на их глазах избивали людей, ломали машины с желто-синими флажками. Многие поддерживали эту обезумевшую стаю, восклицал «добивает майданутых», с улыбкой снимали эти кровопролитные сцены на телефоны. Откуда это?

- Это психоз. Но основную часть тех, кто так себя ведет, составляют безработные, недовольные жизнью люди. Когда произошла атака на наш марш, они действительно хотели крови. Они стремились выместить злобу, отомстить за свои неустроенные жизни.

В подвалах «ДНР» - в том числе ее сторонники

- Во все сепаратистские структуры приходят деньги из России. Когда мы шпионили за ними в Zello, слышали, что многие подключается из России и спрашивает, куда отправлять деньги. Средства собирают и сами «ДНРовцы», например, на рынках. Люди добровольно передают заработанное боевикам. Одновременно происходит мародерство, грабежи. Многих похищают и требуют выкуп. Например, у нас в Горловке требуют у родителей 150 тысяч за похищенную дочь. Похищают многих руководителей госпредприятий, требуют за их освобождение деньги и транспорт.

- Тема заложников, кажется, недооценена. Пока в подвалах различных захваченных госучреждений на Донбассе сидят десятки людей, причем даже не военных, а гражданских лиц, единицы пытаются их оттуда вытаскивать. По твоим оценкам, сколько заложников, где они содержатся?

- По моей информации, в ДонОДА содержится до 80 человек, в донецком СБУ - 30 в горловском МВД - до 40 человек, в горловском райотделе - до 20 человек. В Славянске в СБУ и в РОВД - около 80 человек. Более того, ДНР имеет свои базы, в том числе, по Донецку (например, помещения интерната, больница железнодорожников). Есть ли там заложники - неизвестно. Многих людей захватывают и через некоторое время отпускают. Т.е. число пленных постоянно меняется.

- Если говорить о категории пленных, то это люди, которые были связаны с избирательным процессом, те, за кого требуют выкуп, военные...

- А также проукраинские активисты, журналисты, ультрас, члены «Правого сектора», госслужащие, отказавшиеся сотрудничать с «ДНР». Я убежден, что на сегодняшний день в Донецке и Горловке есть люди, которых убивают, а мы об этом даже не знаем. Наши ребята, которые побывали в плену, рассказывают, что вместе с ними там удерживали, в том числе, сторонников «ДНР» (кого за пьянку, кого за драку, за мародерство), а также россиян, ингушей.

- Сколько людей в Донбассе из среды гражданского общества еще готовы активно действовать и до сих пор не уехали?

- Я знаю около 50 людей из Донецка и Горловки. По всему Донбассу таких около 1000.

Но важно то, что основная масса людей уже передумала быть «ДНРовцами». Если раньше поддержка была действительно массовой, то сейчас, когда появляется информация об ограблении, похищении, убийстве, и не через СМИ, а через знакомых, когда это все ближе подбирается к каждому жителю Донецка, случается паника. Эти люди, кстати, так же не верят и киевской власти. Но это уже хоть что-то...

- Чем, по-твоему, может и должны помогать остальные страны Донбассу на уровне не правительства, а общества?

- Прежде всего - вся Украина должна требовать выключить российские телеканалы, которые транслируют военную пропаганду. Кому нужно российское телевидение - сможет найти его в сети и удовлетворить свои потребности. И еще три важных шага. Первый: усилить охрану границы с Россией. Второй: показать на примере неоккупированной Украины, что страна перерождается. Третий: завершить Майдан, все люди, с которыми я стоял на Майдане, сейчас или в Вооруженных силах, или пытаются повлиять на ситуацию в правовом поле.

- Напоследок расскажи немного о себе. Как ты пришел к проукраинскому движению?

- В 2004 году я, живя в Горловке и работая в Донецке, наблюдал за Майданом как за «проплаченным американцами действом». Затем я перебрался в Киев. Проработав два месяца в одной из компаний, узнал, что мой коллега стоял на Майдане, носил протестующим еду. Для меня это стало шоком, но как человек любознательный, я начал интересоваться, что его к тому побудило. Появились первые сомнения, которые затем еще больше возобладали, когда я пообщался уже с несколькими участниками Майдана. А окончательно во мне все перевернула книга «Записки украинского сумасшедшего». Она мне вообще все поломала. Я был расстроен до глубины души, понял, что ошибался я, ошибались мои мама, папа...

Присоединяйтесь к «Новости Донбасса» в социальных сетях: Facebook, Вконтакте, Twitter (делайте отметку @novostidnua), Живом журнале, google плюс и Tumbler.