«Надеюсь, через 3-4 месяца Луганщина будет свободна». Интервью с Сергеем Гайдаем

Что сейчас происходит в Луганской области? Каковы перспективы контрнаступления здесь Вооруженных сил Украины? «Новости Донбасса» поговорили об этом с главой Луганской областной военной администрации Сергеем Гайдаем.

— Жителей Луганской области в ближайшее время будут просить эвакуироваться в связи с контрнаступлением вооруженных сил Украины. Расскажите, пожалуйста, детальнее кому в первую очередь нужно выезжать, куда и как вы советуете выезжать?

— Скорее всего, мы в ближайшее время обратимся к жителям Луганской области с просьбой все-таки эвакуироваться подальше от линии фронта. Потому что для нас важны жизнь гражданских людей и мы предупредим, когда будут начинаться боевые действия, чтобы они выезжали куда-то подальше, в сельскую местность глубже, а, по возможности, на те территории, где не идут боевые действия. 

— Скажите, пожалуйста, с каких населенных пунктов в первую очередь нужно выезжать?

— Нет, вот когда я это скажу, тогда будет понятно. Если я сейчас буду называть населенные пункты, то понятное дело, что я заранее обозначу направление наступления украинской армии. 

— И по времени вы тоже не можете сориентировать?

— Нет. Я скажу заранее.

— Могут ли Вооруженные силы Украины взять под контроль Луганскую область в ближайшее время? В обозримой перспективе?

— А что такое «обозримая перспектива»? Однозначно да, Вооруженные силы Украины освободят всю Луганскую область. Причем я здесь настаиваю на том, что всю. Но тут уже никто не говорит, что это будет до 24 февраля, до какой-то там еще даты, неважно. Есть административная граница Луганской области и Вооруженные силы Украины освободят всю Луганскую область. Что касается времени, то я тут не буду прогнозировать, я не Нострадамус, но могу сказать, что в течение 3-4 месяцев, я надеюсь, мы по Луганщине вопрос закроем, и она будет уже свободна. Очень много нужно будет приложить усилий, чтобы восстановить область, но она будет уже освобождена. Это же война, сколько будет резервов, сколько будет заминировано, какое оружие будет применять Россия, что будет с погодой. Если будут морозы, то будет легче, потому что техника сможет проходить и по полям в том числе, если будет зима теплая, то будет чуть сложнее. Это война, тут все возможно.

— Есть уже информация, что Сватово Луганской области покидают российские войска. Что вы знаете об этом?

— Что-то знаю. Но нам нужно, чтобы они не покинули, а чтобы ВСУ там подняли украинский флаг. Это намного важнее, чем то, что они там что-то покидают. 

— На территории так называемой «ЛНР» сейчас очень активно проводят мобилизацию. Расскажите, пожалуйста, что вы знаете об этом?

— Это уже переросло в добровольно-принудительную мобилизацию. Мы видели, что людей останавливали на улицах, их насильно возили в военкоматы, записывали в армию. Потом мы уже увидели, как начали забирать людей из коммунальных предприятий критической инфраструктуры и шахт. Там, где работало 400-500 человек на каком-то критическом предприятии, которое обеспечивало жизнедеятельность региона, то сокращали мужчин до 200 или меняли на женщин. И потом мы уже увидели концовку этого всего, когда ловили всех подряд и под эгидой так называемого «референдума», и с использованием квадрокоптеров, дронов. И обманом, и что они только не использовали. Были даже такие ситуации, когда в школах раздавали по 10 тысяч рублей, но нужно было записать все анкетные данные всех родителей, где они находятся. И таким образом искали всех мужчин. Очень много у нас историй есть, когда мы наблюдали, что уже ни у кого ни о чем не спрашивают, просто бросают в самое пекло войны и люди оттуда живыми возвращались редко. У них есть хорошая возможность — попытка сдаться в плен. Почему попытка, потому что это все тоже не так просто. Сзади — заградительные отряды, которые стреляют в своих же, впереди украинские военные. На них идет враг вооруженный. Ну, конечно же, они в них стреляют. Поэтому чтобы сдаться в плен, нужно заранее звонить на горячую линию, договариваться. Процесс нелегкий, но, по крайней мере, сохранит жизнь.

— Уезжает ли сейчас руководство так называемой «ЛНР» за пределы Луганщины?

— Я не могу сказать про непосредственное руководство. Мы видели там передвижения, когда они ездили целовать задницу Путлеру. Могу сказать, что после стремительного харьковского наступления украинской армии, когда освободили огромную часть Харьковской области, то колаборанты, испугавшись, просто в очереди выстраивались на границе с Луганской областью. И если женщины еще выпускали, то с мужчинами была проблема — их не выпускали, разворачивали. И с колоборантами тоже. Их разворачивали и говорили: вы работаете руководителем той или иной администрации? Значит едьте и защищайте свою администрацию. У нас есть информация, что некоторые вернулись, а некоторые рассредоточились по пустым домам или по каким-то родственникам, знакомым где-то недалеко от границы с Российской Федерацией и сидят там, ждут какого-то удачного момента, когда можно будет вырваться в сторону России. Потому что они понимают, что, мягко говоря, им будет Украина очень сильно «рада».

— Какая гуманитарная ситуация в Луганской области? Отопление, вода, еда, медикаменты и доступ к медицинской помощи?

— Ситуация совершеннно разная в Луганской области. Потому что область делится на ту, где происходила активная фаза боевых действий, и ту территорию, где боев пока еще не было. Дай боже, чтобы там тоже произошло стремительное «отрицательное наступление» российской армии, чтобы они бежали так, как из Харьковской области, из-под Лимана и чтобы поменьше было обстрелов, и чтобы поменьше было погибших среди мирного населения. Но если говорить о том, что уже произошло, то та часть Луганщины, где была активная фаза боевых действий, там разрушена вся критическая инфраструктура, уничтожена система центрального водоснабжения, газовые магистральные трубы взорваны, канализация разбита. То есть проблемы с водой, с отоплением, с газом, с электричеством. Огромное количество подстанций разбито, столбы повалены, проблемы колоссальные у людей. В таких городах, как Северодонецк Лисичанск, Рубежное провести отопительный сезон в этом году не получится, потому что просто нереально восстановить всю систему отопления на протяжении двух-трех месяцев. Когда пройдет деоккупация территории, мы тогда уже будем заниматься. Рабочие группы уже созданы, они уже ждут, чтобы зайти, будут проводить анализ разрушений. Предварительно мы договорились, что они сделают таких два плана. Первый — это что можно сделать быстро, в течение первых дней. Возможно, какие-то фильтры на воду поставить, возможно, какие-то пушки для нагнетания теплого воздуха. Возможно, где-то бросать по воздуху электричество, чтобы у людей были какие-то блага из критической инфраструктуры. И второй план — это уже такой более стратегический, глобальный. Это полное восстановление водоснабжения в области, то же самое с электричеством, то же самое с газом. Учитывая то, что мы понимаем, что, возможно, будут проблемы с газом со стороны Российской Федерации. То есть все группы у нас созданы, и как только будет возможность и скажут военные: «да, пожалуйста, заходите», мы сразу начнем заниматься восстановлением инфраструктуры.

— Я так понимаю, сразу возвращаться в свои дома будет нельзя?

— Однозначно нельзя, потому что огромное количество снарядов и мин неразорвавшихся. Это опасно для жизни. Оккупанты сказали, что они Северодонецк разминировали за две недели. Это ложь чистой воды, это просто нереально. Потому что в Северодонецке 90% домов обстреляны, из них 70% критически повреждены. То есть количество неразорвавшихся боеприпасов огромно. Мы не будем так поверхностно к этому относиться, потому что кроме жителей, которые хотели бы вернуться в свои дома, еще будут ремонтные бригады заходить, будут медики работать, будут пожарные, полиция, какие-то службы городские. Если не будет нормального разминирования, все эти люди будут подвержены опасности. Поэтому нужно будет обязательно провести такое тщательное, хорошее разминирование, а потом уже разрешать более-менее безопасно возвращаться домой. Плюс все-таки зима на носу. Учитывая то, что я сказал ранее о невозможності провести отопительный сезон. Ну нет смысла людям замерзать в своих квартирах. Мы будем пускать людей для того, чтобы они могли забрать свои вещи, просто проверить квартиры. Но жить там нельзя.

— Какая ситуация с медикаментами?

— Мы уже готовим штабы деоккупации. То есть все главы военных администраций четко понимают, кто входит в состав этих штабов. Мы договариваемся о получении гуманитарных грузов. Мы будем эти гуманитарные грузы развозить в зависимости от того, сколько людей в городе или в том или ином пункте будет оставаться. Мы записли, что нужно: это и фильтры для воды, и обогреватели, и печи, и теплые вещи. Мы проговорили уже о том, что сразу же заходят работники ГСЧС с техникой, сразу заходят медики, неважно какой это населенный пункт. Если это совсем маленькое село, то туда будет приезжать наша лаборатория или какая-то наша скорая помощь с медработниками, которые будут оказывать медицинскую помощь. Если это более-менее крупный населенный пункт, то будем там открывать что-то типа амбулатории. Мы уже четко понимаем по громадам, кто будет работать и где. Мы готовы завести медикаменты. Что для нас главное, чтобы не останавливалась жизнедеятельность того или иного населенного пункта. Мы договорились с «Укрпочтой», чтобы они приезжали в эти населенные пункты и давали пенсию людям.

— Какая ситуация с водоснабжением?

— В городах, где проходили бои, тяжелая. В Северодонецке все повреждено. Даже если в Северодонецке сделать какую-то скважину, то воду особо не очищают. В летний период никто особо не убирал трупы, они разложились. Трупные вещества попали в воду, у людей была проблема, они пили воду из скважин, у них опухали языки, у них были расстройства, это колоссальная проблема. Что касается Лисичанска, то этот город меньше пострадал, но этот город расположен в ландшафтном плане на возвышении, там воды в принципе нет, там, когда качались скважины, там нужно было ждать день, чтобы вода снизу вверх пошла. Поэтому воду мы будем возить цистернами, пожарными машинами, но мы это все подготовили, у нас все это есть, у нас есть французские фильтры промышленные. Как только мы сможем зайти, как только военные дадут отмашку, что все более-менее безопасно, мы не будем ждать конца войны, мы будем заходить сразу. Кто-то, возможно, захочет эвакуироваться, мы будем помогать в этом плане, кому нужна медицинская помощь, будем оказывать медицинскую помощь. Мы будем восстанавливать нормальную жизнь насколько это возможно в условиях военных действий в Луганской области. 

— Российские войска уничтожили телевышку в Камышевахе. Как вы считаете, зачем?

— Они понимают, что ошибок 2014 года уже не будет, это будет уже борьба за умы людей, чтобы очистить их от вот этой грязи, которой их пичкали 8 лет. Вышка - это серьёзный объект. Я договаривался с министерством, чтобы ее достроить. Оборудование, которое стояло на вышке, позволяло транслировать телевизионный сигнал в радиусе 50 км. Радиоволны вообще добивали до Российской Федерации. Мы же понимаем, что кто владеет информации, тот владеет миром. И та информация, которой людям забивали головы на оккупированной территории, она превратила им мозги в какую-то кашу. Служба безопасности Украины неоднократно ловила диверсантов, а среди них были молодые парни по 21-22 года. Давайте посчитаем, минус 7 лет, то есть это были подростки четырнадцатилетние. За 7 лет им промыли мозги настолько, что они были готовы идти на территорию Украины и убивать украинцев. Идти на территорию Луганской области, которая не была оккупирована, и совершать там диверсионные действия. Для нас очень важно, чтобы этот сигнал шел, поэтому они все это дело и уничтожают.