Украина Януковича: стабильность как форма кризиса

Любая власть вынуждена решать несколько прямо противоположных задач одновременно.

Нравиться электорату — принимать популистские решения. Следовать интересам политэкономической элиты — действовать в пользу крупного капитала. Совершать некие непопулярные шаги — осуществлять реформы, благодаря которым, как говорил украинский классик, политик входит, а не вляпывается в историю.

Компромиссом в заданной рамке, очерчивающей возможный диапазон действий лидера, служит некий негласный договор, формат взаимоотношений — между властью и обществом, властью и олигархами, властью и оппозицией.

Политический режим Януковича за достаточно короткое время приобрел очень понятные внешние формы — стилистику, инструментарий принятия и реализации решений, мотивацию кадровых ротаций и т. д.

Содержательная, сущностная часть самих основ власти ВФЯ — все равно что невозделанный кусок целины. И что последует или должно последовать за окончательным усовершенствованием командного направления властной вертикали, — не очень понятно. Думается, в том числе и для самой власти.

Сила есть. Ума не надо?

Предновогодние события, связанные с посадкой отдельных оппозиционеров, неприятием властью какого-либо инакомыслия и силового способа продавливания любых решений, все больше дают повод считать, что Янукович в своей прикладной политической деятельности будет руководствоваться попыткой скопировать персоналистские политические модели двух соседних постсоветских государств — России и Беларуси.

По сути, будущее политического режима ВФЯ укладывается в две базовые версии:

Либо Виктор Федорович начнет копировать белорусский вариант — политический режим, при котором в стране есть только один институт и центр принятия решений. Александр Григорьевич Лукашенко.

Либо президент Украины непременно начнет копировать вариант российский — политический режим, основанный на административном и силовом управлении государством, соблюдении видимости демократии, когда в обмен на обеспечение базовых материальных потребностей общество мирится с отсутствием свобод и политической конкуренции как двигателя процессов.

Ожидания именно такого, во многом, инстинктивного политического поведения Януковича предопределяются объективным и субъективным факторами, которые и формируют действительность.

Объективный фактор. Период «политической вольницы» и праздников демократии времен постмайданной власти породили в обществе другой запрос — запрос на порядок. А главное — запрос на реализацию обещанных и ожидаемых реформ, вместо которых Ющенко предложил обществу постсоветский национализм.

Субъективный фактор. Постсоветское мышление и политический менталитет Януковича формируют понимание президентом эффективности власти как таковой. Эффективная власть — это сильная власть, а сильная власть — это контролирующая власть. Контроль — это самоцель, конечный пункт власти, а не один из элементов управленческого механизма.

Еще одно, типичное проявление постсоветского способа управления — страх как главная мотивация, движущая сила в политическом пространстве. Как-то Анна Герман назвала в качестве преимущества действующего президента как лидера опыт поражения в 2004 году.

В реале — это стало не преимуществом, а недостатком. Поскольку главным выводом из опыта поражения ВФЯ стал страх. Страх потерять власть. Страх быть униженным. Страх перед оппозицией, олигархами, журналистами, террористами и т. д. Страх непредсказуемого будущего.

Отсюда — убежденность, что весь механизм управления должен строиться на боязни. Страх наказания должен стать базовой мотивацией в отношениях с подчиненными.

В итоге — повторение Януковичем тех же ошибок что и в 2004 году как единого кандидата от власти, и в 2006 как премьер-министра, и в 2010 как президента. Все те же грабли по монополизации власти.

Концентрация власти как самоценность — это ложная политическая потребность. Тем более, что ни российский, ни белорусский варианты не имеют шансов прижиться на украинской почве.

Догоняющая Украина

Вариант «а-ля Лукашенко» явно не про Януковича.

Прежде всего, в силу разных личностных качеств. Он, скорее, больше подошел бы Тимошенко как харизматическому лидеру.

Янукович, несмотря на возврат президентской формы правления, не является единственным центром инициирования и принятия решений в стране. Большая часть решений — политического, экономического, кадрового вопросов — так или иначе, связаны с конкуренцией между разными группами-основателями действующей власти.

В этом смысле, не сам Янукович как лидер и конструктор процессов, а интересы разных групп из окружения президента задают коммуникативные цели в стране.

Та же Партия Регионов (под знаменами которой Виктор Федорович шел к президентству) оказалась, в общем то, отодвинута как партия от политического процесса. Политическая инициатива формируется как раз внепартийной группой Фирташа-Левочкина.

Президент Янукович — это, по сути, некий вариант акционерного общества крупных собственников, активно представленных во властной вертикали.

Чего не скажешь про президента Лукашенко.

Вариант Украины как России — это желаемое, а не действительное.

Невооруженным глазом видно, что ВФЯ копирует атрибуты российской власти. Вертикаль, систему обеспечения — охрану, мигалки, кортежи, отношение к СМИ и т. д.

Даже какие-то меры массового характера, адекватные российской реальности и совсем неадекватные реалиям украинским, тут же вслед за РФ дублируются украинским президентом. Это и антиалкогольная кампания — запрет на покупку спиртных напитков после 22.00. И розыск по всему Киеву «лиц кавказской национальности» — хотя проблема экстремизма на национальной почве никогда не была присуща Украине, между разными частями Украины есть глубокие ментально-культурные различия, но украинцы — моноэтничная нация.

В политической плоскости копирование РФ проявляется в попытке Януковича отойти от политики идеологического оформления и закрепления власти, выстраиваемой Ющенко, и ставке на мобилизацию элит вокруг экономических интересов и больших проектов. То есть, как в России — политическое начало сделать производным от экономического.

Украина как Россия невозможна в силу ряда веских причин.

Во-первых, несоизмеримая экономическая база. Проведение агрессивной экономической политики реализуемо только при наличии больших ресурсов, в случае России сырьевых. Высокая цена на нефть — основной элемент российской стабилизации 2000-х. Украина (к сожалению или к счастью) не имеет такого ресурса.

Во-вторых, Украина — молодое государство. Здесь нет многовекового страха перед властью, как у россиян.

Украинец может уважать власть или презирать ее, но трепетать и раболепствовать перед ней — никогда. Тогда как для человека русского власть — это самая важная, если не единственная, часть политической идентичности. Отсюда — разные модели политической системы — авторитарная модель России и вариант полицентричной власти Украины.

В-третьих, разные идеологические (псевдоидеологические) векторы развития государственности. Россия на уровне государственной пропаганды декларирует имперские амбиции, Украина — развивается как национальный проект.

В-четвертых, разные механизмы прихода во власть президентов Украины и России, соответственно — и ресурсы легитимации как президентов. Янукович стал президентом, благодаря системе, созданной «оранжевой властью» и опирающейся на политическую конкуренцию свободу СМИ и волеизъявление народа.

Медведев стал президентом как преемник Путина, опирающийся, прежде всего, на элитный консенсус (правящий тандем как символ существующего консенсуса).

И, наконец, в-пятых, в силу неадекватного восприятия Януковичем современной РФ. Мир — это то, как видит его сам человек. Представление украинского президента о России несколько отличается от настоящих российских реалий. Как и менталитет Януковича — от менталитета Медведева и Путина.

Прежде всего, разнится стилистическое оформление властного дискурса. То, в какие словесные формы и конструкции облекаются социально-гуманитарные тенденции и политэкономические процессы, схожие для всего постсоветского пространства.

Янукович, на уровне стилистики, тяготеет к прошлому, Медведев — к будущему. Российский президент камуфлирует свою политику под модные слова — айфон, айпод, твиттер, модернизация, Сколково и т. д. Украинская власть — наоборот, и в названиях, и в риторике тяготеет к временам десятилетней давности.

Слова Елены Бондаренко об украинских СМИ как пособниках заграницы — неадекватны не с точки зрения отношения власти и медиа или власти и оппозиции, а с точки зрения своей несовременности.

Российская власть, по сравнению с украинской, вообще лишена архаики — она не зациклена на теме языка как элемента единого культурного пространства или православия с точки зрения персональной религиозной потребности. Эти вопросы находятся, прежде всего, в политической плоскости.

Представить, что Путин и Медведев принимают решения на основе напутствия старцев — в принципе невозможно.

Россия Медведева-Путина переживает кризис идеологии и дискурса 2000-х, когда священной коровой была объявлена стабильность, и эта стабильность держалась на нацлидере В. В. Путине.

Процессы, происходящие в России за последние два года показали, что установка «стабильность превыше изменений» устарела. Власть не справляется с существующими вызовами, а демонтаж социальных лифтов и публичных политических площадок приводит не к стабильности, а к возникновению дыр во власти и накоплению социального недовольства, которое может взорваться в любой момент, как в случае с декабрьскими погромами на Манежной площади.

Украина Януковича — это возврат к середине 90-х, когда на постсоветском пространстве власть повсеместно шла к обоснованию той самой стабильности, как основы политического режима.

Зачистка всех конкурентов как залог устойчивости и бессмертия режима — это установка даже «докучмовского периода», допускавшего хоть минимальное проявление политического плюрализма. Это путь к тому, чтобы упорядочивать не движение (как двигатель прогресса), а покой (как невозможность появления чего-либо нового).

Кризис стабильности

Безусловный плюс режима Януковича — в том, что внутри власти восстановилась коммуникация, и принятые решения реализовываются очень быстро, не застревая во властных лабиринтах.

Безусловный минус — в том, что коммуникация между властью и обществом с каждым днем все больше исчезает. Вместо выстраивания обратной связи с народом как залога правильности действий, власть пытается всячески избежать любой обратной реакции.

Поэтому, юридическая победа власти почти во всех инициированных ею за год президентства ВФЯ вопросах несет обществу не уверенность в завтрашнем дне, а наоборот — растерянность.

По большому счету, ряд значимых решений прошедшего года — продление пребывания Черноморского флота, возврат к Конституции 1996 года, местные выборы, новый Налоговый кодекс, грядущая пенсионная реформа и ЖКХ, уголовные дела на Тимошенко и ее соратников, рукоприкладство в парламенте как способ разрешения политических конфликтов — так или иначе, стали дестабилизирующим фактором. Потому что зафиксировали нарастание разрыва механизма взаимодействия между властью и обществом, а также — неконтролированность ситуации со стороны власти, наличие сбоев, и подавление их административно-силовым путем.

Это не значит, что все, что делает Янукович — автоматически плохо. Это значит, что:

Во-первых, нет адекватного информационного сопровождения действий, объясняющего логику тех или иных решений — кадровых, политических, экономических, других.

Во-вторых, и в главных, нет философии власти, цельности действий, но есть замена их тотальным контролем. Монополизация властных полномочий не перерастает в политику, направленную на выстраивание государства.

Понятно, что лучше что-то делать, чем не делать ничего вообще.

И если «оранжевая» власть олицетворяла одну крайность — самоощущение того, что она пришла всерьез и надолго, а, значит, можно не спешить вообще с реформированием тех или иных институтов. То власть действующая олицетворяет крайность другую — боязнь все потерять, отсюда установка на то, чтобы по максимуму получить все здесь и сейчас, по принципу «куй железо пока горячо».

Абсолютно прав министр иностранных дел Грищенко, когда говорит, что Украине нужна принципиально новая, не чужая, а своя идеология — так как шаблоны внешнеполитической стратегии «прочь от Москвы» и «русский мир» тесноваты для нас.

Но признаки появления такой идеологии в какой-либо близкой или далекой перспективе пока и не проглядываются. Нет даже обоснования внутриполитических и экономических изменений, которые проводятся в стране уже сегодня.

Отсюда — сомнение в подлинности реформ, которые новая власть решила провести одним махом в наикратчайшие сроки, и ощущение некого политического недомыслия.

Ведь, в любом действии важен мотив. Получается, что внешний мотив у Януковича и Ко — угодить Международному валютному фонду, с целью получения очередного транша (на сегодня Украина — второй после Румынии должник МВФ).

Мотив же внутри страны — деньги, именно под деньги и формируются внутривластные коалиции. А, в конечном счете, за неподготовленные идеи и решения власти, как всегда, поплатится маленький украинец.

Конечно же, драматизировать ситуацию не стоит — критической ситуации сегодня в Украине нет. Но политика Януковича (во всяком случае за первый год президентства) — это путь в никуда.

И дело не в том, что перед нами маячит перспектива авторитаризма. А в том, что с точки зрения государства (а не президента, политического класса, олигархов), в стране по-прежнему ничего не происходит.