Украинская "гуманитарка" на Донбассе: "Нам не нужны эти...Как их? "Как упоительны в России вечера"

27 декабря, еще в прошлом году, в прифронтовые районы Донецкой области был направлен первый гуманитарный конвой от украинской власти. Не то, чтобы раньше государство совсем не помогало своим гражданам, но помощь эту оказывала без попытки привлечь внимание журналистов.

В этот раз все было немного по-другому. Вероятно, потому что накануне представители некоторых добровольческих батальонов попробовали блокировать доставку гуманитарной помощи от фонда Рината Ахметова на оккупированные территории, заподозрив его в поддержке боевиков продуктами питания, чем привлекли внимание общества к проблемам оккупированных и прифронтовых территорий, ситуация на которых далеко не всегда благополучна.

Накануне позвонили из Донецкой областной государственной администрации и предложили поехать вместе с конвоем. Для этого приезжаю в Краматорск — пункт старта конвоя в 6:00. Здесь около часа жду старта. Знакомлюсь с чиновником Донецкой ОГА — Геннадием Васильевичем, который будет курировать поставку гуманитарной помощи.

Виталий, ты как освещать мероприятие будешь? - спрашивает он. И не дождавшись ответа начинает рассказывать «как надо» его освещать. Я ничего не говорю и молча его слушаю.

Около 7:00 на его машине едем на трассу, соединяющую Краматорск со Славянском, проходящую через весь город, где нас уже ждут военных 6 «КАМАЗов» и 1 грузовой «УАЗик» груженных продуктами. Старший колоны сажает меня в один из грузовиков.

В каждом «КАМАЗе» сидят по два человека — офицер - «тыловик» и водитель. Со мной в машине офицер Борис и водитель Дима. На вид Борису немного за 30 лет, он родом из Винницкой области, до войны служил в Киевской. На его телефоне фоном служит фотография ребенка — мальчик, возрастом 2-3 года. Дима — из Одесской области. Ему примерно 20 лет. На голове не полностью надета шапка — уши торчат.

Первый пункт маршрута — Дебальцево, колона едет неспешно, до города ехать несколько часов. По дороге узнаю, что Борис был в Донецке до войны и ему очень понравился город, а вот Луганск показался серым и мрачным. В армии не сильно доверяют «донецким», потому что, если «твой род живет на одной стороне», то это одно, а если часть — на оккупированной территории, то неизвестно, что у тебя в голове. 

Борис понял, что война с Россией будет после войны в Южной Осетии 2008 года. «Тогда я понял, что мы следующие», - говорил он. Тем не менее в армии целенаправленно никто к войне с Россией не готовился. Во время учений отражали атаку исключительно со стороны Запада. Видно, что агрессия России воспринялась военным болезненно и задела за что-то личное. «Это был не друг, а хитрый враг, который все эти годы готовился», - считает Борис.

По его мнению, война будет продолжаться, потому что у России достаточно сил, чтобы атаковать и то, что фронт в последние несколько месяцев стабилизировался ни о чем не говорит. Если будет политическая воля и буду поставлены новые цели, то бои продолжатся.

В Дебальцево оставляем 2 грузовика. На разгрузку одного из них подходит местная жительница и просит дать ей елку: вместе с «гуманитаркой» везут и несколько сосен, подаренных полтавскими лесниками. Елку она получает. На вопрос о том, чего хочет в новом году отвечает: «Мира! Мира! Чтобы не бомбили!». При упоминании фамилии президента Украины Петра Порошенко морщится и отворачивается. Сказала, что не хочет говорить об этом человеке. В пропаганде россиян и сепаратистов Порошенко один из главных отрицательных персонажей.



Жительница Дебальцево и елка

К Геннадию Васильевичу подходит другая женщина - Наталья, видимо приняв его за военного. В зону АТО чиновник отправился в камуфляже. В сумке у нее книги. Говорит, что идет из библиотеки. Любит детективы.

Наклоняется к чиновнику и тихо говорит: «Понимаете, нам не нужны эти...Как их? «Как упоительны в России вечера». У нас свои есть - «Несе Галя воду»...А флаг какой у нас красивый! Желто-голубой! И не нужен нам другой этот красный, эта кровь...Мира хочу! Чтобы солдатики вернулись домой».

Наталья говорит, что в Дебальцево в результате обстрелов пострадало много домой, но, в целом, ситуация в городе не такая тяжелая, как в некоторых прифронтовых населенных пунктах. «Пенсию нам платят. У нас стоит «Нацгвардия» и пенсию мы получаем, мы любим «Нацгвардию»!», - полушутя рассказала она.



Украинский военный и автомобиль местного жителя

Геннадий Васильевич суетливо бегает с накладными, попутно рассказывая местным жителям о том, что президент и правительство позаботились о них и отправили помощь. Что-то просит снять на видео. Военные смотрят на все это действо с любопытством и небольшой долей непонимания. Он задерживает их.  Впереди еще много населенных пунктов и хотелось бы выехать обратно за светло.

Какой-то странный твой «старший» - уже в машине говорит Борис. Я отвечаю, что «у меня старших нет» и я представляю совершено другую структуру.
Вот поэтому в стране порядка нет! Потому что ни у кого старшего нет! - повышая голос говорит военный.

Еще в Дебальцево начал падать снег. Когда подъезжаем к поселку Булавинское дорогу уже прилично засыпало. У местного поссовета военных встречает местный актив, состоящий исключительно из женщин. Разгружать «КАМАЗ» некому, поэтому это делают военные.

Разгрузка в поселке Булавинское

У грузовика стоят несколько местных жительниц.

А что дают спрашивают они? Для детей что-то есть?

Одна из них достает фотографии своего разрушенного дома и причитает: «Все разбомбили, твари! Холодильник, козы!». Кто именно стрелял он не говорит. Сейчас живет у дочереи. 40 лет проработала на местной шахте, которая  была остановлена из-за постоянных угроз обстрела. Во время разгрузки из кузова выпадают несколько картошин. Их поднимает и аккуратно кладет в карман другая местная жительница.

Машина разгружена. Геннадий Иванович просит «снять кое-что». Поднимаюсь на крыльцо поссовета. На нем стоят три женщины и практически в один голос говорят: «Раотник и Блавинского поссовета благодарны Украине за оказанную помощь и желают всем счастливого нового года!».

Следующий пункт — Ольховатка. Здесь продукты сгружают в здание местной школы. По селу удалось собрать мужиков, поэтому разгрузка идет быстро. Геннадий Васильевич идет подписывать накладные в один из кабинетов. Там собралось руководство школы. Жалуются на обстрелы. Говорят, что им все-равно, кто стрелял. Жалуются, что их населенный пункт административно подчинили Артемовскому райсовету. По их словам, до Артемовска ехать 80 км. Сейчас никакого межгородского транспорта нет, поэтому для того, чтобы отвезти документы надо  за свои  деньги нанимать машину. Раньше поселок был подчинен оккупированному сейчас Енакиево. До этого города расстояние около 20 км.

Жалуются, что власть хочет уничтожить школу. На мои возражения, что программа закрытия школ, так называемая программа «оптимизации», стартовала в области еще в 2011 году, еще при прошлой власти, отвечают, что тогда только планировали закрывать школы с небольшим количеством учеников, а сейчас будут закрывать.

«А вы слышали об указе, что за преподавание в зоне АТО будут давать 7 лет тюрьмы?», - спрашивает бухгалтер школы. Я прошу показать этот указ. Она достает из папки распечатку с сайта Министерства образования и науки Украины о том, что МОН, предостерегает учителей  школ, расположенных на оккупированной территории от участия в пропагандистских акциях сепаратистов и российских оккупантов. Напоминая о том, что начало учебного года в этих школах откладывается до того времени, когда украинская власть возьмет ситуацию под контроль. Учителей призывают не начинать учебный год по требованию боевиков, напоминают о правовых последствиях, ведь школьники могут пострадать от таких действий, что и произошло 1 октября в Донецке, когда школа в Киевском районе города была обстреляна в первый день занятий.

В тексте ни слова о 7 годах тюрьмы. На  вопрос о том, с чего они это взяли, учителя не могут ответить. После того, как вместе с военными покидаем кабинет один из них говорит: «Наверное по украинский совсем ничего не понимают». Один из офицеров жалуется, что жена так и не успела защитить кандидатскую в одном из донецких университетов, а ее научный руководитель — какой-то корифей украинской науки, посмотрел на жизнь в «народной республике» и в 60 лет переехал работать в Австралию. Теперь все надо начинать сначала. «Гребаная война!», - возмущается он.

Садимся в «КАМАЗ». - Ну все мала, потім поговорим... - говорит Дима, кладет трубку телефона и заводит грузовик.

Дальше везем помощь в Камышеваху и Новоорловское. Здесь ситуация по-хуже. Нет воды, газа, электричества. Обстрелы не прекращаются. Люди обозлены и растеряны. Не хотят, чтобы снимали, как они разгружают помощь. Считают, что таким образом их пытаются унизить, показать попрашайками. Нечто подобное было и после освобождения Славянска. Тогда многие местные жители ощущали неудобство от осознания положения, в котором они оказались.

Когда разгружают последнюю машину на улице уже темно. Военные довольны, что работа сделана и можно возвращаться. В прифронтовой, серой зоне колона с несколькими десятками тон груза ехала без какого-либо прикрытия. Из оружия — только автоматы офицеров и водителей. По дороге мы встречали несколько небольших колон и все они были в сопровождении бронетехники.

На обратном пути дорогу совсем засыпало. На участке трассы Артемовск — Славянск застряли несколько новых фур. «КАМАЗы» украинской армии кажутся безнадежным старьем по сравнению с этими современными машинами, но снеговые заносы военные проходят гораздо легче. Останавливаемся у скопления застрявших грузовиков и достаем их из зновосов. Борис о чем-то говорит с водителями.

Деньги мне предлагал. Я в кабину заглядываю, спрашиваю оружие есть, а он испугался, говорит нет, нет. Мясо в Москву везет. Откуда здесь мясо?! Деньги давал. Я ему сказал, что себе оставил, а то пять будут говорить, что армия их грабит.

Военные высаживают меня у трассы на краю Славянска, а сами едут куда-то загружаться для завтрашнего рейса, попутно обговаривая, как им поужинать во время загрузки. На часах 20:00.