Полицейский, который не предал: история Святослава Ермонова, защитника Мариуполя, прошедшего плен

«Предателей среди правоохранителей в Мариуполе где-то 50%... Я плохо о них думаю, а говорить о них не хочу. С предателями не разговаривают», — считает Святослав Ермонов. В отличие от полицейских, которые предали присягу, он бился за приморский город, прошел через плен и готов снова вернуться в строй.

Боевой опыт АТО

«В полиции я служу с 2015 года, потому что до этого была милиция», — начинает с шутки рассказ о себе Святослав Ермонов. Свой путь правоохранителя он начал с работы в уголовном розыске в Донецке, получив образование в Донецком юридическом институте в 2010 году. Затем работал в Киеве, но вернулся в Донецк.

Как только в 2014 году началась вооруженная агрессия РФ, Святослав получил приказ на эвакуацию в Мариуполь.

«Нам говорили, что мы едем максимум на две недели. Я собрал вещи и выехал. С того момента я так и не был дома», — говорит он.

Святослав продолжил службу в Главном управлении Национальной полиции Донецкой области. Занимался выявлением оружия и взрывчатки. В 2016 году его перевели в Левобережное отделение полиции Мариуполя. В его зону ответственности входили такие прифронтовые села, как Виноградное и Сопино, поэтому у него были друзья в СБУ и среди военных, с которыми параллельно выявляли ДРГ противника.

В составе сводных отрядов он получал боевой опыт, участвуя в антитеррористической операции (АТО-ООС).

«Был в Марьинке и Дебальцево. Занимались зачисткой территорий и контр диверсионной деятельностью. Поэтому определенный опыт участия в боевых действиях у меня был уже до Мариуполя», — рассказывает он.

Не вдаваясь в подробности, Святослав говорит, что в 2019 году у него произошел конфликт с руководством, и пришлось уволиться. После того как он выиграл суды и отстоял свою правоту по всем вопросам, в 2021 году он продолжил службу и начал тесно сотрудничать с военной разведкой.

«За трое суток до вторжения товарищ из 36-й бригады сказал, что на нас идет колонна российских танков и 500 "орков", готовых действовать против Украины. Военные будут останавливать врага по периметру, а мы должны нейтрализовывать группы диверсантов. Услышав это, я сразу доложил руководству, но получил ответ, что мы, мол, не военные, а полицейские, поэтому и функционал ограничен», — говорит Ермонов.

По собственной инициативе он начал собирать патриотически настроенных правоохранителей и предоставлять им актуальную информацию о будущих задачах.

Святослав Ермонов. Фото из личного архива

«Кто не покинет Мариуполь — тот “сепар”»

Святослав Ермонов говорит, что как только началось полномасштабное вторжение, вместе с официальным приказом эвакуации в Покровск неофициально прозвучало, что «кто не покинет Мариуполь — того считать “сепаром” и предателем». Поэтому приказ он выполнил, но остро поднял вопрос о необходимости возвращаться в город и выполнять свои обязанности. Со Святославом вместе поехали 25 человек, и 27 февраля 2022 года они взялись за работу в Мариуполе.

«Мы занимались эвакуацией гражданских, доставкой воды в бомбоубежища и патрулированием улиц. Но фронт приближался. В плен попали патрульные полицейские. Я сказал руководству, что буду выполнять боевые задачи», — говорит правоохранитель.

Святослав хотел присоединиться к 36-й бригаде морпехов, но связи не было. Поэтому приехал на базу «Азова» и сказал, что у него есть боекомплект, оружие, люди и желание воевать. Но все же связался с руководством и перебрался в Главк полиции, который находился в Приморском районе.

«Девять суток выполнял полицейские функции: ловили мародеров и корректировщиков. Последних передавали СБУ», — говорит он.

16 марта правоохранители получили приказ об эвакуации из Мариуполя, однако Ермонов и двое его побратимов решили остаться. Они присоединились к инициативной группе «пенсионеров МВД», однако из-за различия взглядов отделились от нее.

Последствия боев за Мариуполь. Фото из личного архива

«Была ситуация возле волонтерского хаба “Халабуда”… Из-за нее я едва не погиб», — вспоминает полицейский. По его словам, командир группы повел их по маршруту, на котором уже были россияне. По нему открыли автоматический огонь с нескольких метров, но чудом не попали.

«Осознавая, что у меня только что случился второй день рождения, я выпил вина. Тот командир, что завел нас в эту зону, сказал, что мое поведение неприемлемо, и начал выгонять. За мной пошли еще люди. Мы начали искать, к кому присоединиться, чтобы продолжить борьбу», — говорит Святослав.

Уличные бои и прорыв на «Азовсталь»

Так начались полноценные боевые будни для Святослава в разных районах города. В его группу входили бойцы разных подразделений: из «Азова», НГУ и ГУР. Не раз от смерти спасала удача.

«Наши ребята переодевались в гражданскую одежду, заходили в тыл к врагу и возвращались с информацией и пленными. Имена многих из побратимов я не могу назвать, потому что они до сих пор в плену», — говорит он.

Святослав участвовал в уличных боях в Центральном парке, в районе магазина «1000 мелочей» (пересечение проспектов Мира и Строителей), в Приморском районе и у водных станций. Пока 15 апреля не прозвучал приказ на прорыв на «Азовсталь».

«Мы тогда базировались возле Приморского бульвара. Боеприпасов почти не было. Мы ждали деблокаду, но поняли, что ее не будет», — говорит он.

Поэтому прорыв на комбинат был единственным вариантом. Под постоянными обстрелами были сформированы пешая и автоколонна. Бойцы знали, что живыми доберутся не все.

«Только по нашей группе зафиксировано двое без вести пропавших. Есть догадки, что они 200», — говорит полицейский.

Прибыв на завод, почти сразу он начал выходить на позиции у стадиона «Азовсталец», что возле Шлаковой горы. Защитники Мариуполя находились в полном окружении, но сражались до последнего. Под натиском штурмов, корабельной артиллерии и самолетов приходилось отходить вглубь комбината.

«Контузия и пулевое, если ты можешь ходить, не считались ранением», — так говорит о бурных событиях Святослав.

17 апреля командир «Азова» Редис собрал всех и сообщил, что еды хватит примерно на месяц, но оборону нужно держать до последнего. ФАБы падали на бункеры, люди гибли. Поэтому было принято решение сложить оружие и выйти в плен.

Первый выход с «Азовстали» был 16 мая. Святослав Ермонов вышел лишь 20-го.

«На выходе с завода нас встречал заместитель руководителя ГУР генерал Павлов. Он каждому жал руку и говорил слова благодарности… Потом орки устроили нам унизительный личный обыск», — говорит полицейский.

Теракты в Еленовке и голод

Вместо достойных условий для военнопленных, которые обещали оккупанты, защитники Мариуполя получили ужасное отношение в колонии в Еленовке.

Полицейский Святослав Ермонов в плену. Фото из личного архива

«Я прибыл в последней партии и увидел, что в бараках, где должно жить 200 человек, живет более 600. Есть только 50 нар, все остальные спят в коридоре и даже в туалете», — описывает он.

Святослав вспоминает «атмосферу», которая царила в Еленовке. Сигареты меняли на хлеб и вещи, выдавали мыло на нескольких человек, и поначалу были проблемы с провиантом. В это время в ДИЗО происходили страшные вещи. На захваченных в плен пытались «вешать» уголовные дела, если просто не понравились, например, патриотические татуировки людей пытали и били.

Последняя смена надзирателей заставляла есть на скорость очень горячую пищу. Делать это было тяжело особенно ребятам с ранениями лица, у которых отсутствовали челюсти или были раны на щеках.

«Нас кормили раз в день. Столовая просто не была готова к таким нагрузкам. Жидкая каша без соли и вообще чего-либо. Был настоящий голод», — говорит он.

Особенно Святослава возмущали два момента: что некоторые военнопленные соглашались работать на оккупантов в так называемой «рабочей команде». «Мне бы это было зашкварно», — говорит он. И второй момент — что многие из пленных девушек шутили и заигрывали с сотрудниками колонии, надеясь на дополнительную еду и другие привилегии.

Также полицейский утверждает, что был свидетелем прилета кассеты «Града» в Еленовке еще до теракта 28–29 августа.

«Все говорят об одном теракте в Еленовке, когда взорвали барак с “азовцами”. Но их было два. Еще раз прилетела кассета “Града” и ранило троих ребят. Один из них погиб. Они были из так называемой “рабочей” команды. Это случилось возле столовой», — говорит Святослав.

Российская сторона, комментируя этот эпизод, заявляла, что действительно 18 августа были ранены четверо украинских военнопленных и один погиб. Украинская сторона и международное сообщество пока не давали комментариев по этой теме, потому что проводить расследование на неподконтрольной территории нет возможности.

Полицейский говорит, что разумной стратегией было казаться максимально бесполезным в боевом плане, чтобы не быть «дорогой валютой» для обмена.

«Русских интересовали снайперы, артиллеристы. Спрашивали, видел ли я, как убивали гражданских, и про отдельных ребят. Я придерживался легенды, что ничего не знаю и нигде не был. Это было разумно. Знаю ребят, которые накрошили кучу орков, а на допросах говорили, что они “бедные сироты”, и выдавливали слезу у следователей», — смеется Святослав.

Святослав Ермонов до и после плена. Фото из личного архива

Этап, который стал обменом

Еленовскую колонию (Оленовскую колонию) постепенно «развозили». Пленных этапировали в другие СИЗО и колонии, поэтому быт улучшился.

«Я готовился к этапу тоже. Даже один вертухай как-то позвал меня к калитке барака и спросил, был ли я в командировках в Горловке. Я понял, что поеду туда», — говорит Святослав.

Наступала осень. Нужно было думать о том, как выжить зимой. Поэтому правоохранитель из куска покрывала сшил себе шапку и один носок.

«20 сентября я должен был шить второй носок. Но меня вызвали и сказали, что у меня 2 минуты на сборы. Я взял тетрадь с рецептами и все вещи и стал собираться в другую тюрьму», — говорит он.

О тетради с рецептами полицейский говорит с особым теплом. Он записывал туда ингредиенты всех вкусностей, о которых мечтал сам и его товарищи по бараку. Интересно, что на воле Святослав продал ее на аукционе и на вырученные деньги купил дроны для ВСУ.

Партию военнопленных вывели из барака и посадили на корточки.

«Я начал оглядываться и увидел, что среди нас есть женщины, есть офицеры, есть “азовцы”, есть тяжело больные и раненые… Появился огонек надежды», — рассказывает он.

Пленных загнали силой в КАМАЗы, посадили в неудобной позе на пол и повезли в Таганрог. По дороге Святослав несколько раз получил прикладом по голове за то, что у него сползла повязка с глаз. В Таганроге посадили на самолеты и с завязанными глазами привезли в Москву. Пребывание в столице РФ стало показательным в отношении к военнопленным: там у Святослава, словно обычные хулиганы, конвоиры просто забрали теплую кофту.

Нескольких людей оставили в Москве на пункте сбора, нескольких добавили к основной партии и повезли на долгожданный обмен.

«Когда увидел, что мы в Гостомеле и нас ведут не россияне, а белорусы, понял, что скоро буду дома… Обмен был организован так, что мы двигались рядом с группой пленных россиян. Это неправильно. Могла вспыхнуть драка. Но мы были переполнены радостью, на эмоциях и адреналине — наконец пришли к своим!», — говорит Святослав.

Святослав Ермонов до и после плена. Фото из личного архива

Восстановиться, чтобы снова стать в строй

21 сентября 2022 года Святослав Ермонов оказался дома. В плену он провел 4 месяца, но потерял 36 кг, здоровье, несколько зубов и многих побратимов.

Первую часть реабилитации он проходил в Киеве, затем в санатории на Ивано-Франковщине, позже выбрал один из частных пансионатов с медицинскими процедурами.

Когда находился на лечении в Литве, полицейский решил идти дальше воевать, но именно в спецподразделение «Лють». Он подал туда документы, но долго не получал ответа. Благодаря запросам некоторых депутатов Святослав понял, что его просто не хотят туда брать из-за прошлого конфликта и судебного процесса с руководством много лет назад, но дают официальные ответы, что у него нет сертификата о владении украинским языком.

«Воевать в окружении в Мариуполе сертификат не нужен был, а тут во время войны в штурмовом батальоне — позарез надо», — возмутился полицейский и начал плотно заниматься лечением, чтобы после окончательного восстановления вернуться в строй.

Святослав во время реабилитации после плена. Фото из личного архива

«Что я понял в плену и во время боев — что нужно ценить жизнь, которую дал Бог. Понял, кто есть кто, кто заботится о тебе, а кто только делает вид. Открылись глаза на многих людей и ситуации. Раз десять я мог погибнуть, но все-таки какая-то Сила дала мне жить. Наверное, я что-то должен сделать в этом мире и на этой войне», — говорит Святослав.