Осталось 10 человек. Как живет самое изолированное прифронтовое село Донбасса

Новоалександровка, возможно, худшее место для жизни в Украине. Здесь нет ни газа, ни электричества, ни дороги. Дороги нет настолько, что в плохую погоду в село не могут проехать даже военные, пишет hromadske.

Несмотря на все это, в Новоалександровке до сих пор остаются жить 10 человек, которых словно машиной времени забросило на сто лет назад.

«Туда сейчас проехать невозможно. Если хотите — можете пешком идти. Человека для сопровождения я вам дам», — говорит военный, который уполномочен принять решение, пропускать ли нас в село. Об этой поездке мы договаривались с местными и военными в течение месяца. Уверенности, что мы туда попадем за это время не добавилось.

«Да пусть идут, они через триста метров развернутся и пойдут назад», — уверенно говорит кому-то тот же военный.

Мы едем на рынок в Попасной, чтобы купить обувь, которая даст нам шанс преодолеть грязевой барьер. За 300 грн ($10) я покупаю резиновые сапоги на четыре размера меньше — чтобы точно не остались в грязи.

Два с половиной километра по грунтовой дороге мы идем полтора часа.

Собственно, дорогой ее сделали уже военные, накатав через лес и поле. Но поскольку ездит по этой грунтовке, преимущественно, тяжелая военная техника, то проехать по ней, например, на легковой машине, невозможно даже в теплое время года. А уж после зимы, когда снег растаял, но вода еще не высохла, нога едва ли не на каждом шаге грузнет в грязи по щиколотку.

Когда я наконец вижу местного жителя, то почти готов его обнять.

Владимир Алексеевич — один из десяти жителей села Новоалександровка

— Добрый день! Мы тут к вам пешком пришли, — говорю ему я, словно нарываясь на сочувствие.

— А я сказал, что вас не пустят! — негодует житель, словно он только что проиграл спор.

— Пустили! — развожу руками я.

«Смотрите нашу красоту! Тут когда-то люди жили. От войны уехали», — проводит для нас экскурсию по селу Владимир. Он ходит между условными домами, словно герой фильма «Догвилль».

«Тут сараи были. Хата жилая. Кухня была. Нема!».

«Нема» — результат большого пожара, который бушевал в Новоалександровке 1 сентября 2020-го.

«А мы день рождения сегодня отмечали, — вдруг признается мужчина, он явно навеселе. — Светланы. Ей 13 лет! Ну, 5 и 8 — сколько будет?! Чертова дюжина! А мне — 11. Она старше меня!».

В традиционной системе летоисчисления Владимиру Алексеевичу 65 лет.

Сломанная и брошенная сельскохозяйственная техника на территории села

Он показывает на тропинку и говорит, что по ней ходит в Европу, и после драматичной паузы уточняет: «Ну Попасную мы называем Европа!».

«Если на Попасную ехать с Первомайской трассы, то там последние три буквы сбиты. От “Попасна” осталась “Попа”, — хохочет мужчина, но через секунду мрачнеет. — Спешит же Украина в Европу, а я в настоящей жопе! Без света, без ничего. Как хочешь, так и живи!»

Называть подконтрольную Украине территорию Европой — популярная шутка среди жителей оккупированных территорий. Новоалександровка оккупирована никогда не была. В 2014-2018 годах она находилась в «серой зоне» — то есть между позициями украинской армии и боевиков. В 2018-м Вооруженные силы Украины взяли село под контроль.

Однако Новоалександровка и сейчас находится в изоляции — к ней не ведет сколько-нибудь нормальная дорога. Сюда не ходит никакой транспорт, не ездит автомагазин. С 2014-го нет в селе и электричества.

Ограничения на въезд есть и в некоторых других прифронтовых селах и городках. Например, в Болотеном, Сизом, Песчаном, Старом Айдаре, Катериновке, Золотом-4, Крымском, Опытном. При этом строгость ограничений в разные периоды разная, и зависит от позиции командования бригады, которая отвечают за данную территорию.

Ситуация с полностью отсутствующей дорогой также не уникальна. При неблагоприятной погоде невозможно проехать, скажем, в Крымское, Лобачево, Лопаскино.

А вот долгое отсутствие электричества — ситуация единичная. Кроме Новоалександровки такая же проблема есть еще в Опытном Донецкой области. Там без света живут более 30 человек.

Проблемы Новоалександровки решаются крайне медленно. Даже вопрос о ее административном переподчинении сельсовету, который находится на подконтрольной территории, решался почти два года после того, как украинские военные заняли село. Тогда же чиновники обещали решить вопрос с энергоснабжением. Обещают и сейчас.

«Если нам гарантируют, что там будет режим тишины для того, чтобы восстановить энергоснабжение, то мы все сделаем. Но пока что такой гарантии нам не дают, к сожалению», — говорит глава Луганской областной государственной администрации Сергей Гайдай.

Проблема только в том, что восстановить энергоснабжение Новоалександровки точно не удастся — село было запитано от оккупированного Первомайска. Нужно прокладывать новую линию, но об этом речь пока не идет.

Николай Николаевич набирает воду из колодца возле своего дома в Новоалександровке

«Можем пойти к Николаю. Только он матом ругаться будет», — предупреждает нас Владимир.

И 57-летний Николай Николаевич не обманывает наших ожиданий.

«Живем летом как собаки. Мясо купили — до вечера съели. Колбасу купили — до вечера съели. [Иначе] утром собаке отдадим», — описывает он свою жизнь.

Он рассказывает, что Красный Крест закупил для местных жителей солнечные батареи и дизельные генераторы. Первых хватает только на то, чтобы зарядить телефон. А для работы вторых нужно топливо, которое нужно не только купить, но и еще принести в канистре из Попасной.

Одна из солнечных панелей, закупленных для местных жителей Красным Крестом

«Мы пытаемся им помогать, но наша помощь там ограничена, потому что экономическую деятельность там вести, учитывая правила безопасности, невозможно, — рассказывает пресс-секретарь Международного комитета Красного Креста в Украине Александр Власенко. — Там невозможно стимулировать местное предпринимательство, стимулировать, чтобы люди обрабатывали землю, потому что это подвергает их опасности. Поэтому ограничиваемся тем, что ежемесячно перечисляем им на карточку финансовую помощь [каждому — отдельно]. Также в начале декабря мы завезли топливо, которым люди могли отапливать свои дома на протяжении холодного периода».

О Красном Кресте упоминают все местные жители. В отличие от местной или центральной властей, о существовании которых, кажется, здесь давно забыли.

А вот украинским военным от местных достается за то, что те якобы не пускают в село Красный Крест.

«Нас полностью устраивает наше взаимодействие с военными, у нас нет каких-то запретов от них, кроме запретов, которые связаны с безопасностью и действуют один-два дня. Нас никто не ограничивает в том, чтобы в этом селе работать. Только погода ограничивает», — заверяет Власенко.

До войны в Новоалександровке жило более 100 человек. Сейчас осталось всего десять.

«Деревню не брошу! Кто за ней будет ухаживать?! Кто будет ремонтировать?! Я сам строитель. То крышу отремонтирую, то окна застеклю. Недавно тоже был [прилет] — отремонтировал!» — немного патетически отстаивает свое право жить на малой родине Владимир Алексеевич.

Но позже озвучивает еще одну причину:

«Я родную хату не бро-шу, чтоб не раз-гра-би-ли. Это если честно сказать. Я раз в “Европу” съездил за хлебом, и меня разграбили!».

Его главные источники дохода — пособие от Красного Креста и доход от продажи яиц односельчанам. Пенсию 65-летний мужчина не получает.

«У меня трудовая книжка намокла. Я подтверждение взял, но там печать “ЛНР” — “не признаем”. А мне 13 лет стажа не хватает», — разводит руками Владимир.

И него три дочки, есть внуки и внучки. «Я богатенький буратино», — характеризует он себя. Но ни дочерей, ни внуков он не видел давно — у него просто нет средств, чтобы куда-то поехать. Они же не приезжают, потому что «наслушались обстрелов в четырнадцатом году, хватит!».

Заброшенный сад и дома в Новоалександровке

Похожая история и в случае Николая Николаевича — его дочь живет в Киеве, а сын — в Батуми, в Грузии. Сам же он уезжать не собирается.

«Кто только меня не спросил, почему ты отсюда не уезжаешь, — возмущается мужчина. — Но вопрос риторический, бл... Ты мне дашь свое жилье, поменяешься со мной? Тут за сколько я могу продать свое жилье? Ноль. И квартира на той стороне — 0,1. Ехать с протянутой рукой я не хочу».

«Я здесь родился, дом построил, чтоб жить на пенсии хорошо. Чтоб дети-внуки сюда приезжали. Я ни на что не жалуюсь, у меня все есть. Дайте только жить!» — добавляет он.

72-летнюю Галину Михайловну мы застаем за рубкой дров во дворе ее дома.

«Одна живете?», — спрашиваем ее.

«С кошкой! — смеясь отвечает женщина, и вполне серьезно добавляет. — А все-таки живая душа!».

72-летняя Галина Михайловна — одна из десяти жителей села Новоалександровка

В отличие от других жителей Новоалександровки, она здесь не родилась. Жила в Старобельске, работала инженером на заводе. Но более 20 лет назад выбрала Новоалександровку и переехала туда.

«Во-первых, мне нравится. На свежем воздухе. У меня возраст уже. Хорошо тут. Свои продукты, у меня огород, я занимаюсь, работаю. Ну а что сидеть где-то — я привыкла работать», — спокойно поясняет она.

«До магазина далеко — семь километров. Мужчин прошу, чтоб на велосипеде привозили [продукты]. А сейчас не проедешь. Вчера ходила сама. Нога болит [теперь]. Туда семь километров – и обратно. Я люблю ходить, но уже здоровье не позволяет», — вздыхает она.

Галина Михайловна говорит, что в ее возрасте уже поздно что-то менять. Но потом уточняет: если бы дали вывезти вещи, то она бы, как минимум, всерьез подумала о переезде. «А многие бы в селе согласились», — уверена пенсионерка.

Несмотря на тяжелую жизнь Владимир Алексеевич не теряет чувства юмора

«Еще можем сходить на [улицу] Космическую, до бабы Ани. Там, где погорел цирк Космос. Там, где улица улетела в космос», — не устает острить Владимир.

В сентябре на улице, по словам Анны Филипповны, сгорели 14 домов из-за сильного пожара. Еще три сгорели раньше — из-за обстрелов.

76-летняя женщина рассказывает, что Новоалександровку в народе называют старым названием — Рубашкино.

«Жил пан Рубашкин. Тут, где мы стоим, это его территория была. Мама говорила, что хороший был пан. Пять дочерей у него было. Людям, которые бедно жили, всегда на праздники привозил продукты. А другой пан жил там, где совхоз потом был. На того обижались. Он ту территорию занимал, а этот — эту территорию, эту сторону», — рассказывает она.

Хороший пан, плохой пан, «гуманитарка» на праздник, эта сторона и та сторона, отсутствующие дорога и электричество — за последние 100 с лишним лет здесь изменилось не так уж много.