Международные партнеры Украины по «нормандской» четверке уже несколько раз высказали желание и надежду на проведение саммита лидеров четырех стран в сентябре. Тема встречи – урегулирование конфликта на Донбассе. Параллельно с подготовкой к саммиту между Россией и Украиной прошел обмен удерживаемых лиц. Россия получила подозреваемого по делу о крушении малайзийского «Боинга» MH17 над Донбассом Владимира Цемаха. Что это значит для «нормандских» переговоров и будут ли они эффективными? Об этом в авторском блоге на «Украинской правде»
рассуждает директорка Центра «Новая Европа» (New Europe Center) Алена Гетьманчук. Ниже публикуем текст автора.
Последние события - в частности, дискуссия о том, как отразится на международной поддержке освобождение и передача России Цемаха - застали меня в Германии. Конечно, первое, что я сделала, спросила у немецких партнеров, которые формируют и предлагают канцлеру Меркель политику на украинском направлении, как это решение повлияет на отношения с Германией. Ответ был прост: не повлияет. При том, что Нидерланды обращались к немцам (и, по некоторой информации, к французам), чтобы те надавили на Киев не выдавать преступника россиянам.
Конечно, удивительно уравновешенная позиция немцев резко диссонировала на фоне украинского дискурса, согласно которому капитуляция Украины уже в очередной раз началась, а на международной поддержке Украины после Цемаха можно начинать ставить крест.
Парадокс ситуации заключается в том, что чем больше будут делаться шаги на решение (замораживание) конфликта, тем меньше проявлений международной поддержки в привычном для нас понимании мы увидим. Каждый «конструктивный» шаг Путина - согласие на обмен пленными, прекращение огня, отвод оружия - будет восприниматься как дополнительный сигнал в пользу снятия санкций, повторного зачисления РФ в G7, развития новой европейской архитектуры безопасности с участием РФ и других приятных для русского уха и сердца вещей. Но это если понимать под международной поддержкой Украины наказание России - то, что мы делали в течение последних 5 лет, и, похоже по дискурсу, продолжаем делать. Но международная поддержка Украины не сводится преимущественно к наказанию РФ. Потому, подчеркну, ни санкции, ни невозврат РФ в G7 не способны сделать Украину успешной.
Возвращаясь к Германии, то в целом у меня сложилось впечатление, что если в нормандском формате до сих пор кто-то и является относительным партнером Украины - это как раз немцы. Они достаточно трезво оценивают шансы на нормандский «прорыв», и готовы несколько приземлять его авторов. Именно в Берлине приятно было услышать понятную в Киеве, но, к сожалению, не в Париже, вещь: общая стратегия Путина по Украине не меняется - возвращение Донбасса только при условии возвращения под контроль Украины.
Поэтому (стратегия Путина, - ред.), не изменится и после нормандского саммита. Говорят, что канцлер Меркель не особо поддерживала идею саммита ради саммита. В отличие от Макрона, для которого, похоже, стало вопросом чести организовать на своей территории первую встречу Путина и Зеленского. А заодно и Трампу продемонстрировать, что он также может вести самостоятельную игру с Путиным. Резонанс, а не результат - подход, очевидно близок не только Дональду Трампу. Макрону так захотелось поскорее примирить Россию с Украиной, что на последней встрече «нормандских» советников французы предложили провести саммит уже 16 сентября.
У меня лично сложилось впечатление, что для некоторых немецких стейкхолдеров, вовлеченных в процесс - главная задача на саммите - не оказывать давление на украинскую сторону, как это было в старые-недобрые времена, а, в частности, сдерживать на поворотах французов, которые, похоже, в лице Макрона считают, что для того, чтобы Кремль пошел на разрешение конфликта, надо предлагать ему все новые пряники даже до того, как он выполнит хотя бы какие-то из своих обязательств. Меркель это все уже прошла: в частности, когда тоже обещала россиянам создание европейской архитектуры безопасности в обмен на решение РФ приднестровского конфликта. Не сработало.
Другой важный нюанс с Германией Меркель заключается в том, что рядом с Путиным Меркель является единственным, кто участвовал в Нормандии с самого начала. Соответственно, как никто знает старые русские трюки, знает, что работает, а что нет. И, кстати, очень хорошо, что Зеленский, по нашей информации, спрашивал у нее совета по взаимодействию с российским президентом.
В то же время, важно заметить, что немецкий вклад в Нормандию не всегда было однозначным для Украины. И как раз он оказался наиболее живучим. На этот раз Украина опять это почувствует на себе: по некоторой информации, одно из условий, которое россияне поставили для проведения встречи - это законодательное закрепление Украиной «формулы Штайнмайера» (другое - разведение войск в Петровском и Золотом).
Однако есть определенные основания считать, что следующий Нормандский саммит будет саммитом, где французы и немцы скорее исполнят роль активных наблюдателей или болельщиков, чем полноценных участников. Задача Украины, чтобы хотя бы немцы болели за нашу команду, а не разыгрывали с французами плохого и хорошего полицейского. На французов совсем мало надежды.