Если железная дорога перестанет работать, у нас будет большая проблема с эвакуацией более 200 тысяч человек, — Евгений Каплин

Для некоторых волонтеров, которые занимаются эвакуацией из зоны боевых действий, практически ежедневные рейсы на линию огня — это буквально полжизни. 11 лет под вражеским огнем они вывозят людей из прифронтовой зоны. Среди них Евгений Каплин и гуманитарная миссия «Пролиска». Уже в 2014 году Каплин эвакуировал из Донбасса целые хосписы. Сейчас маломобильные, пожилые люди и люди с инвалидностью — основной контингент, который вывозит «Пролиска», потому что помочь им практически некому. Руководитель «Пролиски» Евгений Каплин рассказал «Новостям Донбасса», где сейчас работает гуманитарная миссия, какие проблемы с размещением маломобильных групп и осталась ли на Донетчине «дорога жизни» для выезда.

— Откуда «Пролиска» вывозит людей? Это все прифронтовые области или определенные направления?

— Сейчас мы эвакуируем из всех девяти прифронтовых областей, либо граничащих со страной-оккупантом, которые имеют государственную границу по линии боевого столкновения, либо на которых временно оккупированные территории.

С весны-лета этого года началось обострение на Донецком и Днепропетровском направлениях. На сегодняшний день они составляют около 90%, а то и даже больше эвакуаций, которые делает «Пролиска» по всей стране. Это и мобильные, и немобильные люди. В последние несколько недель добавились заявки из Купянщины и из Зборовской громады Харьковской области, из Черниговской области, из Семеновской громады, из приграничья. Добавились заявки из Херсона. Они тоже периодически уезжают, это микрорайон Корабел. Также это прибрежные громады вдоль реки, по которой идет линия разграничения в Херсонской области. Эпизодически Сумщина появляется, где более единичные такие заявки.

Ежедневная работа гуманитарной миссии "Пролиска". Фото: Евгений Каплин в facebook

— Сколько людей «Пролиска» уже эвакуировала и какую помощь миссия оказывает, кроме собственно вывоза из опасных зон?

— Всего с начала полномасштабного вторжения «Пролиска» вывезла более 50 тысяч человек. Из них около четырех тысяч — это немобильные, маломобильные, тяжелобольные или раненые люди, которых транспортируют специализированной медицинской техникой в ​​сопровождении медицинского персонала. «Пролиска» пытается обеспечивать полный цикл эвакуации. У нас есть ресурсы и мы создаем места для проживания внутренне перемещенных лиц. Мы не бросаем людей на произвол судьбы. Когда мы эвакуируем, мы довозим их в транзитный центр, где они получают денежную и гуманитарную помощь. У людей спрашивают, куда им нужно. Если им есть куда ехать, мы обеспечиваем второе, третье логистическое плечо к месту, куда людям нужно либо на собственных автомобилях, либо на арендованных, либо посредством коммуникации с государством и заказа билетов на железную дорогу.

— Когда «Пролиска» начала вывозить людей еще в 2014 году, то это была абсолютно волонтерская инициатива. Сейчас вы работаете в 13 областях Украины. Деятельность миссии не ограничивается только эвакуацией. Вас поддерживают доноры?

— Доноры помогают, но есть некоторые вещи, которые мы, к сожалению, не можем покрывать из гуманитарного финансирования. Например, у нас нет бронированных машин, РЭБов. Это продукты двойного назначения. Их нельзя покупать из грантовых денег. Это большая проблема, потому что сегодня есть зона, где можно работать только на броне и только с РЭБами. На гуманитарную миссию «Пролиска» за время полномасштабного вторжения совершили более восьмидесяти атак. Это или повторные удары по местам оказания помощи, где мы работали вместе с ГосЧС, полицией и всеми службами, которые выезжают на место. Или это были прицельные удары дронами-камикадзе, дронами-бомберами, fpv по нашим транспортным средствам, которые ездят на эвакуацию. Оператор отлично видит большие гуманитарные наклейки, логотип, но все равно принимает решение атаковать. Как раз в этом случае нам бы очень помогли РЭБы, бронированная техника, но их нет. К примеру, я 13 октября был атакован fpv. По Днепропетровщине мы ехали с полицией на броневике, на нас в лоб шел дрон на оптоволокне. У полицейских было два ружья-дробовика, они просто вовремя увидели, что летит. Остановили машину, десантировались и начали стрелять. На расстоянии около десяти метров в машину попали. Дрон упал, сдетонировал, оглушил всех, но хоть не лобовое столкновение.

— Если говорить именно о маломобильных людях, пожилых и с инвалидностью, как наиболее уязвимых категориях, достаточно ли мест для их размещения? Учитывая, что они нуждаются не просто в местах, но и в уходе?

— На счет немобильных и маломобильных, это очень большая проблема в государстве. Она не сегодняшняя. Мы о нем говорили с 2014 года. Уже тогда некоторые люди не могли попасть в государственные гериатрики, хотя были места. Это, например, люди с советскими паспортами, с утраченными документами. А в государственных гериатрических заведениях есть процедура с документами, с оценкой потребностей. Плюс есть люди, у которых есть живые дети. В таких условиях государственные гериатрики могут принять только на платной основе. Это 12-15 тысяч гривен в месяц. А пенсия составляет 2800-3000 тысяч гривен. Но иногда дети бросают своих родителей. У меня много кейсов, где дети выехали либо на стабильную территорию Украины, либо за границу, либо на оккупированную территорию. Я помню, мы эвакуировали дедушку из Мироновского на Светлодарской дуге, это был 2019 или 2020 год. Ему в квартиру попал снаряд. 96-летний дед лежал в холодной квартире. Мы вывезли его в волонтерский хоспис. У деда были сын и дочь. Сын полковник Вооруженных Сил РФ. Дочь преподавательница в военном вузе в Москве. Мы позвонили детям, не хотели бы они хотя бы скайпом увидеть отца. Они сказали: сообщите, когда он умрет. Вот у этого деда была пенсия 2800 гривен. Он о платном проживании не мог даже мечтать. Но чтобы признать, что ты бездетный, нужно подать, грубо говоря, в суд на своих детей, что они не ухаживают за тобой. Ни один отец на это не пойдет.

"Пролиска" не бросает на произвол судьбы после эвакуации. Фото: Евгений Каплин в facebook

— Как я понимаю, после начала полномасштабного вторжения эта проблема с размещением стала более острой?

— Мы с 2015 года говорили, что надо какие-то заведения, в которых бы ухаживали без бюрократии за стариками, маломобильными. Но государство говорило, что это не проблема в масштабах страны. После полномасштабного вторжения проблема стала больше в десятки и сотни раз. В государственных гериатриках как не было мест в 2022 году, так их и нет на сегодняшний день. Стоит очередь. Кто-то умер, кого-то приняли.

— В августе прошлого года Кабмин принял Постановление по проекту по предоставлению внутренне перемещенным пожилым лицам, лицам с инвалидностью социальных услуг стационарного ухода, поддерживающего проживания по принципу «деньги ходят за человеком». Это что-то изменило к лучшему?

— Постановление №888 не заработало, потому что очень высокие стандарты для заведений. В целом по стране до тысячи заведений — это благотворительные организации, религиозные, общественные, просто волонтеры без юридических лиц, которые содержат пожилых людей. Они, к примеру, покупают частный дом на вторичном рынке. Представьте кирпичный дом условно в Днепропетровской области 60 кв. метров в четыре комнаты. Там разместили в каждой комнате по четыре кровати и ухаживают за этими людьми. То ли это санаторий, то ли это квартира такого поддерживающего проживания. Из-за забюрократизированности эти заведения не могли войти в систему Постановления №888. Там написано, что должен быть один человек в комнате, все должно быть сделано по инклюзии. Пожарная безопасность, сигнализация. Этого нет в доме, купленном условной религиозной громадой за 10 тысяч долларов в селе. Но все равно там условия гораздо лучше, чем в подвале в Покровске. Там людей кормят, им дают крышу над головой, там не летит и не свистит круглосуточно.

Евгений Каплин и Ирина Верещук во время встречи с маломобильными и людьми с инвалидностью. Фото: Евгений Каплин в facebook

— В конце лета премьер-министр Юлия Свириденко приезжала в хаб в Павлограде, где людей селили уже на улице. Сдвинулась ли ситуация с размещением людей с мертвой точки после этого?

— Эвакуационные процессы в Павлоградском транзите — это взрыв. Я обратился в Офис Президента, к премьер-министру. Юлия Свириденко приехала и вывезли Павлоградский транзит. Но сейчас это снова начинает буксовать, потому что есть накопление людей, особенно маломобильных. Изменилась законодательная база. Сейчас, кроме постановления №888, начинает работать постановление о приютах для маломобильных. Там меньше стандарты для этих заведений по содержанию. Мы очень надеемся, что новое постановление позволит эти учреждения легализовать, потому что у них не было поддержки от государства. Если нормально заработает законодательная база, то это стимулировало бы определенное расширение. Пока же постановление очень сырое, оно только принято после визита в Павлоград. Сейчас идет оглашение конкурса и прием заявок.

Премьер-министр Украины Юлия Свириденко, Вицепремьер-министр по восстановлению – Министр развития общин и территорий Алексей Кулеба, заместитель руководителя Офиса президента Ирина Верещук в Павлограде. Фото: Евгений Каплин в facebook

— Вообще, содержание маломобильного человека — это сколько в месяц?

— В среднем это около 8-10 тысяч гривен в месяц. Это если не нужны подгузники и медикаменты, потому что это еще дороже. С 2014 года я делал все, чтобы в эти заведения привести народных депутатов, Министерство социальной политики, показать, что есть такая проблема. Сейчас посмотрим, как заработает новое постановление, потому что мой посыл был о том, чтобы поддерживать такие частные заведения, чтобы они не боялись легализоваться, чтобы была государственная поддержка и на это заложили средства в бюджете. Поскольку когда у этих заведений закончатся возможности для самостоятельной поддержки, государство должно быть готово принять плюс-минус двадцать тысяч человек. А государство не готово.

— В прифронтовых городах и селах каких людей остается больше всего — маломобильных, пенсионеров или тех, кто ждет Россию, потому что такое мнение все еще существует?

— Чем ближе фронт, тем больше остается маломобильных, немобильных, пожилых. Плюс обстрелы придают уязвимости. Люди с пролежнями, потому что невозможно купить медикаменты. Недавно мы вывозили бабушку 160 кг весом. У нее диабет. У нее не было доступа к инсулину последние два месяца. Также из Белозерского недавно я вывозил деда на ходунках. Ему еще палец оторвало, когда КАБ прилетел в соседний дом. То есть, эти проблемы наслаиваются. Если вообще анализировать категории людей в прифронтовых громадах, то первая это люди, у которых есть деньги, они уехали еще в 2022-м. Вторая категория остается, но когда фронт приближается, когда объявлена ​​принудительная эвакуация детей, они уезжают. Третья категория — люди, которые пользуются нашими маршрутами эвакуации, когда прилетает в соседний дом или в соседний подъезд. И 10% самые стойкие. Те, кто остается. Это очень смешанная группа. Там есть определенный процент ждунов, ждущих «русский мир», есть процент маргинализированных групп, которым в принципе все равно, при каком флаге жить. Но большинство маломобильные и немобильные. Кто-то держится за квартиру, кто-то за родную землю, кто-то за могилу своего мужа, кто вообще ни разу не выезжал из своего села. Таких очень много.

— Самая горячая точка, из которой «Пролиска» сейчас эвакуирует людей?

— Константиновка. Отсюда «Пролиска» вывозит 10-15-20 человек в день. По нашим ориентировочным данным, там осталось около 5,5 тысяч. Было 78 тысяч, стало пять. Эти восемь процентов – самый тяжелый контингент. Если смотреть глобально, то сегодня 80-90% Константиновки — это маломобильные или немобильные. Для которых конечная точка, когда попало прямо в их квартиру. Они сидели в подвале. Потом кончилась гуманитарка, закончилась связь, закончилась вода. Они в таких условиях пробыли несколько недель и приняли решение. Но им всем некуда уезжать. Если говорить об общей тенденции, то в поселении в места временного пребывания нуждаются 15%. Если речь идет о сегодняшней Константиновке, то это почти сто процентов выезжающих людей.

— Сколько осталось путей для вывоза людей из Донецкой области — речь в том числе о Славянске, Краматорске, потому что фронт приближается?

— Дорогу на Изюм я вообще не рассматриваю для массовой эвакуации, потому что там враг находится в 15-16 километрах со стороны Святогорска. При желании она полностью контролируется fpv-дронами и не только. Мы вывозим сегодня по дороге на Александровку, но там были попытки fpv атаковать после Добропольского прорыва. Единственная более-менее безопасная дорога на Барвенково, но она в очень плохом состоянии. До Барвенково ехать полтора часа в Харьковскую область. Сегодняшний поток максимально выезжает поездами. Если ляжет железная дорога, то у нас будет большая проблема, потому что в агломерации Константиновка, Дружковка, Алексеево-Дружковка, Славянск и Краматорск находится примерно 208-212 тысяч человек. Дорога на Александровку идет с задней стороны Краматорска, из Славянска она не очень удобна. Если говорить непосредственно именно о Славянске, то единственный, более или менее безопасный путь на Барвенково, но это не совсем тот вариант, если упадет железная дорога и нужно будет ехать по пять тысяч человек в день.

— Возможны ли альтернативные варианты выезда?

— Я публично просил на Координационных штабах по эвакуации Харьковскую область думать о варианте создания дополнительного транзита на Барвенково. Именно для Славянска этот путь будет дорогой жизни, когда закончится железная дорога. Очень надеюсь, что железная дорога будет работать до последнего, но нужно быть реалистами. Не потом думать, что мы должны сделать, а не сделали, а думать сегодня, как обеспечить логистику.