Унижения, допросы, отказы: как проходит фильтрация в Шереметьево и почему украинцев не пускают в оккупацию

Все большему количеству украинцев, Россия отказывает в возможности приехать в их родные города, которые оккупировала. Меньше тех, кто готов рассказать о своем опыте визита в аэропорт Шереметьево. Кто-то из страха, кто-то из стыда.

Что делать тем, кто спасся от российской армии во время штурма или осады населенных пунктов? Как спасти имущество, которое зарабатывал всю жизнь в случае если оно чудом уцелело, несмотря на жестокие обстрелы и бомбежки? Как помочь родным и друзьям, которые по разным причинам остались в оккупации? Как, в конце концов, достойно похоронить близких, погибших в результате активных боевых действий, которые в лучшем случае были наскоро зарыты на клумбе или на детской площадке? Все эти вопросы день и ночь грызут людей, которых агрессия РФ выгнала из родного дома. И если одни твердо знают: чтобы там не происходило, для них сама попытка вернуться на оккупированную территорию является реальным риском для жизни, другие считают, что они, рядовые гражданские, имеют законное право пересечь границу со страной-агрессором, чтобы добраться до своих городов и сел.

Калитка к дому из проволоки и слез 

С начала полномасштабной агрессии украинцы бежали из оккупации на свободную территорию Украины и в государства Евросоюза через различные лазейки, которых становилось все меньше. Очень много людей спаслось через пропускной пункт в селе Васильевка Запорожской области, который был заблокирован в январе 2023 года. В Сумской области работал пункт пропуска с территории РФ: Колотиловка — Покровка, но из-за боевых действий в августе 2024 года он перестал пропускать людей. До октября 2023 года многие еще могли воспользоваться возможностью пересекать латвийско-российскую границу в двух пунктах пропуска «Педедзе» и «Лудонка». Вскоре и их закрыли.

Аэропорт «Шереметьево». Фото из соцсетей

С 16 октября 2023 года чрезвычайной проблемой для граждан Украины стало не только выехать с территории России, но и въехать в нее из так называемых «третьих стран», чтобы добраться до своих оккупированных городов и сел. Потому что с тех пор московский аэропорт Шереметьево является единственным проходом, узким и колючим, через которую так удобно просеивать украинцев!

Процедуры, ожидающие их на выходе из самолетов, уже хорошо известны: временное изъятие заграничного украинского паспорта, получение миграционной анкеты и бланка о добровольном согласии с действиями, проводимыми сотрудниками ФСБ. Ну, а потом — часы ожидания и прохождение жесткой фильтрации с тщательной проверкой всех имеющихся гаджетов, взятием отпечатков пальцев и ладоней, фотографированием в профиль/анфас и подробной беседой с представителями спецслужб. 

Каждый, кто намерен пройти эту фильтрацию, должен быть готовым к нескольким очень неприятным вещам. 

1. К тому, что все личные контакты, сообщения, фотографии, лайки и посты в соцсетях будут придирчиво проверены. А также что за давно забытый смайлик под слоганом «Путин —  х...ло» и сообщение от тети о том, как в ее селе нехорошие русские разбомбили коровник, ты со стопроцентной вероятностью вернешься откуда приехал и будешь счастлив, что не задержали за терроризм.
   
   
2. Тебя точно завернут, если твой телефон будет стерильным —  без активностей в соцсетях и с очень коротким, недавно созданным перечнем контактов, потому что это означает одно — тебе есть, что скрывать.
   
   
3. Морально готовься к тому, что будешь вынужден осуждать действия украинского руководства и армии, а взамен одобрять «подвиги» оккупантов во время их «специальной военной операции». В этом пункте помехой может стать наличие моральных принципов, но пригодятся актерские качества и покерфейс, который поможет скрыть эмоции. Знающие люди говорят, что фсбшников не обманешь, но всегда бывают исключения.

Действительность такова, что многие люди, даже с откровенными пророссийскими взглядами, испытания эти не проходят. Потому что чем меньше «аборигенов» на захваченной земле, тем захватчикам спокойнее интегрировать ее в РФ. Как комментируют наблюдатели и правозащитники, россияне считают, что за три года так называемой «СВО» все более-менее лояльные к их стране украинцы уже вернулись в оккупацию, а те, что пытаются это сделать сейчас, или ненужный балласт, или скрытые враги.

«Скажу честно, в мои 66 лет мне уже все равно, какие флаги развеваются на улицах моего города, — признается Валентина Александровна из Волновахи. — У меня куча болячек, я устала от скитаний на чужбине и хочу домой, даже если там разруха. Но меня не пустили. Они сказали: «Где вы жили эти три года, туда и езжайте. Нечего вам в России делать» и поставили штамп о запрете на въезд до конца проведения СВО». 

Сегодня представительница российской пограничной службы Оксана Мищенко в одном из сюжетов на пропагандистском ТВ сообщила, якобы, в аэропорт «Шереметьево» с 16 октября 2023 года прибыло более 135 тысяч граждан Украины. Из них, согласно ее информации, 22% людей в РФ не пропустили (это примерно 30 тысяч). Причиной названо следующее: «в связи с наличием в отношении них компрометирующих сведений, указывающих на их причастность к иностранным спецслужбам, а также из-за личной деятельности, направленной на дискредитацию политического руководства и вооруженных сил РФ».

При этом, по данным из групп, где люди договариваются о перелетах и поездках, и по отзывам тех, кто проходил фильтрацию, реальный процент граждан Украины, которых не пропустили и депортировали, гораздо выше, чем озвученные официально цифры.

Скрин из видео

«Не спрашивай меня, как проходила фильтрация. Ты бы этого не выдержала»

С виду спокойный и сдержанный Борис Сергеевич, которому в марте 2022 года посчастливилось вместе с женой вырваться из Мариуполя, очень волновался перед поездкой в родной город. Находясь уже больше года за границей, он понимал, что это рано или поздно произойдет, потому что на малой родине остались старые и очень больные родители, а также родной брат со своей семьей. Первый раз мужчина собрался в дорогу в феврале 2023 года, когда от онкологии умирала 84-летняя мать. Он очень волновался, что не успеет побыть с ней хоть немного, подержать за руку, вспомнить дорогие для обоих мгновения жизни. Поэтому, все, что происходило в аэропорту Шереметьево после прибытия его самолета из Стамбула, для Бориса Сергеевича было, как во сне. Около 21:00 всех доставили в терминал. Граждан России и Беларуси отделили в одну очередь, иностранцев — в другую. На первичном пограничном контроле спрашивали откуда едешь и куда. А дальше — часы ожидания в компании людей с напряженным выражением лица и беспокойством в глазах. 

На такие неприятные процедуры, как сдача отпечатков пальцев или гаджетов на проверку, всегда законопослушный Борис Сергеевич почти не реагировал, потому что вообще никогда не спорил с властью, какой бы она ни была. А вот длительная беседа с сотрудником ФСБ его истощила, потому что тот без конца задавал вопросы, на которые уже получил ответы, но снова и снова продолжал «вкручивать болты в мозги».

Точно о чем шла речь, Борис Сергеевич так никому и не поведал. Даже жене. Сказал только: «Не спрашивай меня, как и что. Уверен: ты бы этого не выдержала».

И все же в тот раз мужчине повезло — его пропустили на территорию России, а дальше он по железной дороге, а потом на автобусе добрался до родного города. Почти месяц смог побыть с мамой, а когда она умерла, похоронил и поехал в обратном направлении.

Но через несколько месяцев на пороге смерти оказался отец, к которому Борис Сергеевич добраться не смог. В Шереметьево фильтрация стала еще жестче и по непонятным причинам мужчину дальше не пропустили с пометкой «до конца проведения Специальной военной операции». Излишне говорить, что он зря потратил на дорогу в Стамбул, а потом и в Москву более 20 тысяч гривен (а для пенсионера ВПЛ — это очень значительная сумма) да еще и вернулся обратно полностью опустошенный. 

В итоге отец умер и был похоронен без него. А через полгода агрессивная форма онкологии забрала и брата. Горюя за близкими, Борис Сергеевич живет надеждой, что сможет по окончанию войны навестить хотя бы их могилы.

«По сравнению с Грузией в Шереметьево все прошло легче»

42-летняя Алина, жившая с семьей до войны в одном из приазовских поселков, старается регулярно навещать родителей. Они не захотели покидать родной дом и скитаться на чужбине, так что между ними сейчас географическое расстояние более чем в тысячу километров.

«Первый раз я добралась до оккупированной территории через пункт пропуска «Верхний Ларс» на российско-грузинской границе. Именно туда с другими украинцами нас доставил перевозчик, которого мы нашли на автостоянке в аэропорту Тбилиси. В ту поездку я отправилась одна, без детей, очень хотелось успеть на день рождения моего дорогого папы. На КПП мы были вынуждены долго ожидать фильтрации. Очень устали, потому что даже присесть было негде. В нашем микроавтобусе неожиданно собрались классные люди, которые моментально сдружились. Они —  даже бабушка в инвалидной коляске —  терпеливо ожидали меня четыре с половиной часа! В это время россияне жестко допрашивали, потому что нашли в списке контактов один, который им очень не понравился, то ли пограничника, то ли таможенника, потому что я до войны работала на железной дороге. А когда наконец отпустили, у меня начался нервный срыв, я плакала и не могла остановиться, потому что испугалась, что дальше не проеду и не смогу встретиться со своими родными».

Через год Алина была вынуждена ехать в свой оккупированный дом уже через аэропорт Шереметьево, куда она прилетела из Стамбула, рискнув взять в дорогу четверых своих детей. И на этот раз ее очень подвели старые рабочие контакты в телефоне.

«Они их все вытащили, распечатали и сотрудник ФСБ мне говорит: «У вас очень много контактов, которые запрещены. Я могу без проверки вас сразу развернуть и отправить обратно. Но вы с детьми. Поэтому, я называю контакт, а вы честно объясняете, откуда он». В итоге я прошла эту проверку, но понимаю, что мне просто повезло. Видимо, попала на какую-то необычно человечную смену. Слышала о многих случаях, когда и за меньшее отказывали в пересечении границы, или детей пропускали, а родителей — нет. Не знаю, что буду делать дальше. Боюсь, что скоро станет совсем невозможно ездить к родителям».

О тех, кто проехал и кто остался

Тема поездок домой —  одна из самых болезненных для внутренних переселенцев и беженцев за границу. Одна из причин —  судьба недвижимого имущества. Счастливцы, которые с этой проблемой не столкнулись, не поверят, что люди, у которых жилье уцелело, иногда завидуют тем, у кого от него даже камня не осталось. Странно? Нет! Потому что как бы ни было горько знать, что твое семейное гнездышко уничтожено, еще труднее принять, что в твою уцелевшую квартиру вселились чужие и, скорее всего, враждебные люди, которые будут отдыхать на твоем диване, выбросят на помойку дорогие тебе фотографии и детскую кроватку, где когда-то сладко сопел любимый малыш.

Чтобы не дать присвоить кому-то свое жилье, люди готовы рисковать и пусть временно, но ехать в оккупацию оформлять право собственности на жилье, согласно российскому законодательству. Многие мечтают потом это жилье продать, чтобы купить другое на подконтрольной Украине территории. 

Но эти планы совсем не нравятся оккупантам. Во-первых, жилье, оставленное беженцами, это отличный ресурс для коррупции и прямого обогащения для тех, кто имеет отношение к власти. А к тому же его можно забрать в государственную собственность, а потом раздавать чиновникам, силовикам, переселенцам из России и немножко местным, которые остались без крыши над головой.    

«Если на допросе признаетесь, что основная цель вашего возвращения в РФ  — оформить квартиру, то вас не пропустят. Скажут, возвращайтесь, где были, или вообще ничего не станут объяснять», —  учила своих знакомых Татьяна Петровна, которая уже несколько раз пересекала границу туда и обратно, поэтому считается экспертом по соответствующим вопросам.

Не очень пускают «на территорию РФ» и тех, кого по возрасту подозревают в том, что они рассчитывают оформить российскую пенсию.

«Одна уже очень пожилая женщина, моя соседка, вместе с мужем пыталась попасть в Луганскую область. Там у них есть небольшой домик, в котором они хотели доживать свой век. — Рассказывает Ольга Тимофеевна из Алчевского района. —  Жену пропустили, а ее 87-летнего мужа — нет, даже не знаю, какова их дальнейшая судьба».

Кстати, отказ во въезде пожилым людям —  это уже даже тренд, о котором переселенцы с грустью рассказывают друг другу и делятся в соответствующих чатах.

«В Шереметьево мою знакомую пропустили, а женщину-инвалида 2-й группы, с которой та ехала —  нет.  Процедура проверки для обоих была очень долгой».

«А из нашего дома где-то год назад ехали сын со старенькой мамой, ее пропустили, его нет, поэтому связь с женщиной оборвалась».

«Моя сваха только что вернулась из Шереметьева. Ее вернули обратно, только потеряла деньги и время. Плачет и говорит: «Это такое унижение!».

«Сестра с дочкой только недавно вернулись из своего неудачного путешествия. Ехали через Польшу в Беларусь, оттуда на самолет и в Шереметьево. Там не пропустили, сказали, что может после окончания СВО. Посадили на самолет в Беларусь и только там вернули паспорта. А дальше нужно было как-то самим добираться в Украину». 

«Критерии размыты, мы там нежелательные лица»

Между тем, чем дальше, тем ситуация становится сложнее. Достоверной статистики, скольких украинцев пропускают через Шереметьево, а скольких возвращают, в открытом доступе не найдешь. Но известно, что в этом году Федеральная служба безопасности Российской федерации начала массово запрещать украинцам въезд в страну на срок от 20 до 50 лет. Стоит также знать, что в случае отказа нет смысла через некоторое время повторять попытку, потому что высока вероятность получить «высшую меру» в 50 лет. 

Супругам-айтишникам из Мариуполя Веронике и Валерию, которые пытались с маленьким сыном посетить родной город, вообще вынесли вердикт, что они якобы угрожают национальной безопасности России. Прежде чем отправить их откуда приехали, у всех троих, как у отказников взяли образцы ДНК.

Муж с женой в отчаянии, говорят, что их кумовья давно вернулись и живут у себя дома, а им даже в гости поехать запретили:

«Принципы, по которым люди получают отказ, очень размыты. Мы знаем, что ФСБ фильтрует украинцев на предмет лояльности к РФ. Но мы совсем не демонстрировали своих политических взглядов. Хотя сдержаться было трудно, потому что собственными глазами видели, как в начале марта 2022 года после «дружеского визита» российского самолета горел наш любимый торгово-развлекательный центр Порт-сити и много жилых домов на микрорайоне».

Тема поездок и что кого ожидает при попытке протиснуться через узкую шереметьевскую калитку, время от времени звучит повсюду, где встречаются переселенцы. 

«Крестная мужа довольно легко отделалась в том Шереметьево. Как? Она такая мутная, что даже спрашивать не буду. — Рассказывает в центре “ЯМариуполь” одна женщина другой, пряча в сумку коробку с гуманитаркой. — На мой взгляд, есть два вида проехавших: одни там и останутся, другие, получив паспорт с курицей на обложке, будут постоянно посещать родственников и точно об этом не захотят рассказывать».

«В нашем общежитии тоже есть те, что пытались проехать на оккупированные территории. —  Отвечает другая. — Но говорить об этом не любят. Те, кого вернули, молчат, потому что неприятно вспоминать о давлении и унижении. А желающие повторить попытку боятся, что такие разговоры им могут помешать».

Юная Леночка, которая свой украинский паспорт получила после начала полномасштабной войны, а потом два года жила с родителями в немецком Штутгарте, не понимает старших родственников, мечтающих вернуться домой:

«Как им объяснить, что Мариуполя уже нет? Это совсем другой город, по улицам которого ходят какие-то непонятные пришельцы или придавленные обстоятельствами местные. Я общаюсь с подругой, которая пережила дома самые страшные месяцы войны и из-за старших родственников не может уехать. Она об этом мечтает день и ночь, и я очень хочу, чтобы у нее все получилось».