Тебе сломать волю или ноги? Как российские спецслужбы преследуют лидеров украинских громад в оккупации

Когда российская армия в 2014, 2015 и 2022 годах активно заходила города и села Украины, многие такие громады оказывались отрезанными от подконтрольных территорий страны. Так, в один момент на плечи местных органов власти ложились гуманитарные кризисы, поиск помощи, обеспечение безопасности людей. И порой — полное отсутствие координации с центром. Те, кто оставался и продолжал действовать, невольно оказывались в центре внимания российских захватчиков, которые намеревались создать новые органы власти и внедрить российское законодательство.

Те, кто несет перед громадой ответственность — старосты громад, мэры городов, начальники областных администраций, районные главы оказались перед выбором — стать коллаборантом, сотрудничая с оккупантами и обеспечивая громаду всем необходимым для жизни, или отказаться, рискуя стать заложником или попросту быть убитым. 

Сломить волю главы громады — значит сломить всю громаду?

Методы преследования местных руководителей почти не отличаются от общей практики репрессий против мирного населения. Это незаконные задержания, изоляция, пытки, насильственные исчезновения. Но, как отмечает Онисия Синюк, правовая аналитикиня ZMINA, отличался мотив таких действий. По ее словам, оккупанты стремились либо склонить этих людей к сотрудничеству, используя их официальный статус и авторитет для легитимизации оккупационной администрации, либо полностью изолировать их от громад.

Синюк вместе с коллегами презентовала результаты исследования преступлений РФ против украинских чиновников. На данный момент правозащитникам достоверно о 133 преступлениях. 

В первые недели захвата населенных пунктов Россия рассчитывала, что при поддержке местных руководителей ей будет проще подавить сопротивление. Когда уговоры не срабатывали, начинались насилие и давление. Сначала людей незаконно задерживали, а уже во время содержания избивали и запугивали, требуя согласия на сотрудничество.

Важной задачей оккупантов было не только сломить волю самих представителей власти, но и лишить громады ориентиров, подчеркивает Синюк. Нередко их держали отдельно от других гражданских лиц, в секретных местах, чтобы никто не мог узнать об их судьбе, а жители, оставшись без законного руководства, были вынуждены обращаться к новым «назначенцам» оккупантов.

Ещё одним мотивом таких задержаний был сбор информации о ситуации в громадах и выяснение позиции местных лидеров. В случае отказа сотрудничать их ответы могли использовать как повод для обвинений в «сопротивлении» и продолжения удержания под стражей.

«Также зафиксированы случаи захвата членов семей в заложники с целью принуждения к сдаче и подчинению. Иногда людям прямо ставили ультиматум: согласие на сотрудничество или дальнейшие пытки и насилие», — рассказала Синюк.

После так называемых референдумов и «федеральных законов» о присоединении оккупированных территорий началось полное внедрение российских норм и институтов, от судов до образовательных стандартов. По сути, цель состояла в том, чтобы ликвидировать любые следы украинского присутствия.

Жители Мелитополя выступили против российских оккупантов весной 2022 года. Иллюстративное фото: hromadske.radio

Пустые полки в аптеках и магазинах во время оккупации могут сильно подкосить настроения среди местных

Тем не менее, несмотря на давление, многие украинские местные лидеры продолжали помогать своим громадам, что и стало причиной их преследования. Как подчёркивают эксперты ZMINA, именно эта категория гражданских лиц — мэры, депутаты, активные представители самоуправления — стала одной из самых уязвимых в условиях российской оккупации.

Андрей Солопов, возглавлявший территориальную громаду Приазовского поселкового совета Запорожской области, вспоминает, что оккупация началась практически мгновенно: уже 25 февраля 2022 года в их село вошла колонна из около 800 единиц российской техники. Одновременно с побережья в районе села Анновка высаживался десант, направленный на захват Мариуполя.

Одной из первых проблем стала потеря логистических цепочек — в громаду перестали поступать даже базовые товары. Солопов подчёркивает, что отсутствие хлеба имело не только практическое, но и серьёзное психологическое значение для жителей, привыкших видеть его в магазинах.

«Мы организовали гуманитарную помощь, запасли топливо. На территории района работали две автозаправочные станции. Вместе с коллегами мы сделали резерв для коммунальной техники, скорой помощи, специалистов. Всё, что должно было функционировать, продолжало работать. Мы собрали все возможные запасы продуктов — из школ, детских садов. Понимали, что в ближайшее время доставок не будет. При этом были категории жителей, которые особенно нуждались в продуктовых наборах. Но самой острой проблемой стала нехватка лекарств. Аптеки работали, но все поставки шли централизованно из Запорожья. Особенно тяжело было людям, зависимым от гормональных препаратов, тироксина и других жизненно важных лекарств», — вспоминает Солопов.

Первые дни оккупанты громадой практически не интересовались — военные шли транзитом. Ситуация изменилась в начале марта, когда вдоль трассы появились блокпосты боевиков группировки «ДНР».

К середине марта давление усилилось. 19 марта в Приазовское на грузовике приехали вооружённые люди и заняли административное здание. Солопов рассказал, что среди них были гражданские, которых он опознал как сотрудников спецслужб. Они задавали вопросы о жизни громады, но, по его мнению, цель визита заключалась скорее в демонстрации контроля. В тот день ему прямо предложили сотрудничать с новой «администрацией».

«Мы поговорили несколько минут. Потом они спросили, собираюсь ли я работать с новой администрацией, которую планировали создать в Мелитополе, который уже называли областным центром. Я ответил отказом, пояснив, что был избран по законам Украины и давал присягу. Для меня есть только один вариант работы — в рамках украинского законодательства», — рассказа Солопов.

Андрей Солопов. Фото: Приазовскаая громада

При прощании представители оккупационных сил запретили проводить массовые мероприятия и предупредили о последствиях.

Но, уже в понедельник Солопов созвал большое собрание депутатов, руководителей учреждений и работников громады, рассказал о визите вооружённых людей и официально заявил, что сотрудничать с оккупантами не намерен. Кроме того, он зачитал положения нового законодательства Украины об ответственности за коллаборационизм и предупредил о последствиях подобных действий.

Эта открытая позиция привела к быстрой реакции. Уже в тот же день во дворе появились машины, которые Солопов ранее видел на блокпостах.

«Эти люди были очень агрессивны. Меня, моего заместителя и полицейского громады задержали. Нас увезли в Мелитополь, где удерживали в неволе», — вспоминает глава громады.

Далее, по словам Солопова, последовали избиения и психологическое давление. Сначала им закрывали глаза тканью и заклеивали скотчем, чтобы они не могли сориентироваться. После прибытия в место содержания их выволокли из машины, бросили на пол и начали бить ногами.

«Этот «приём» закончился только к вечеру», — вспоминает он. Затем их переместили в барак, выдали тряпки для сна и запретили разговаривать.

На следующий день их перевезли в здание районной администрации. Там Солопов снова увидел человека, который приходил к нему в кабинет. Тот обвинил его в «провокации» — якобы тем, что глава громады публично зачитывал нормы украинского законодательства, он подрывал лояльность населения. Ему вновь предложили сотрудничество, на что последовал повторный отказ. Тогда оккупанты дали понять, что это ещё не конец, и пообещали «встретиться снова».

После этого их отпустили, вернули документы и телефоны. Несмотря на угрозы в адрес семьи, Солопов некоторое время продолжал работу, пока не смог найти возможность выехать в более безопасное место.

Вместе с Андреем Солоповым были похищены его заместитель Виктор Шершнев и местный полицейский Дмитрий Одинцов. По его словам, на сегодняшний день Шершнёв остаётся на временно оккупированной территории, при этом, насколько известно Солопову, он не сотрудничает с оккупационной администрацией и занимается исключительно личными делами. Дмитрий Одинцов после освобождения выехал в Запорожье, где продолжил службу в полиции, а позднее вышел на пенсию по возрасту.

Солопов подчёркивает, что судьба других руководителей громад Мелитопольского района складывалась схожим образом. Он упоминает, что таких случаев, когда главы громад подвергались похищениям, было много.

«Что касается других моих коллег — глав громад Мелитопольского района — их осталось очень мало. Было много сообщений о задержаниях. Одним из первых, 10 марта 2022 года, задержали Ивана Федорова. Затем арестовали Сергея Прийму, главу Мелитопольского районного совета. Позже был задержан Иван Салий, глава Кирилловской поселковой рады. Что касается случаев перехода на сторону оккупантов ради коммерческой выгоды, такие случаи действительно были, но их было очень немного. Насколько мне известно, из всего Мелитопольского района только два главы громад согласились сотрудничать с оккупантами», — вспоминает Солопов.

Этим занимаются спецслужбы, а не обычные военные

По мнению Бориса Петрунька, преследования украинских представителей местного самоуправления — это не просто атаки на отдельных гражданских лиц, а системное разрушение самого института местного управления.

«С самого начала Россия действовала по заранее подготовленному сценарию: она планировала не только военную оккупацию, но и полное политическое и административное подчинение территорий. Этот план включал всё — от внедрения собственной валюты и переписывания школьных программ до изменений культурных стандартов. Военные преступления против местных лидеров стали частью долгосрочной стратегии», — отмечает он.

Эксперт проводит параллели с аннексией Крыма в 2014 году, когда схожие методы применялись без масштабных боевых действий. В Херсонской и Запорожской областях после 2022 года, по его словам, использовались те же структуры российской армии, спецслужб и оккупационной администрации.

Он отмечает, что местные руководители обладали уникальными знаниями о громаде и доступом к важной информации, поэтому Россия стремилась принудить их к сотрудничеству или устранить. По словам Петрунька, цель была в том, чтобы те же люди под российскими флагами создавали видимость непрерывного управления.

Есть зафиксированные случаи, когда руководители громад сознательно покидали официальные помещения и создавали «параллельные» центры управления, чтобы продолжать помогать населению. Для российских администраторов такие примеры были неприемлемы.

После массовых арестов и изгнания украинских руководителей Россия столкнулась с проблемой.

«Особенно в 2022–2023 годах Россия столкнулась с острой нехваткой квалифицированных кадров. Когда они арестовывали или выдавливали легитимных представителей власти, оказывалось, что найти достойную замену практически невозможно. У россиян возник серьёзный кадровый кризис. Чтобы хоть как-то его решить, они пытались завозить чиновников из России. Однако и с этим возникали большие проблемы. Ведь речь шла о зоне боевых действий, расположенной недалеко от линии фронта. Мало кто из россиян хотел ехать туда и брать на себя ответственность», — говорит эксперт.

Поведение России полностью противоречит международному гуманитарному праву. Ведь оккупирующая страна обязана временно поддерживать порядок и права граждан, не меняя фундаментальных основ управления, за исключением ситуаций, когда это действительно необходимо для защиты населения.

«Однако мы понимаем, что Россия с самого начала даже не собиралась этого делать. Наоборот, она последовательно предпринимала шаги, чтобы максимально затруднить возвращение этих территорий под контроль Украины», — поясняет Онисия Синюк.

Экспертка напоминает, что аналогичные практики применялись и на территориях, оккупированных с 2014 года. Только тогда, по её словам, в международном сообществе не хватало понимания и политической воли для должной реакции. Сегодня ситуация изменилась: появились решения Европейского суда по правам человека, где прямо признаются «административные практики» России, а также начались расследования в Международном уголовном суде и национальных юрисдикциях.

Синюк подчёркивает важность сохранения политической решимости довести расследования до конца и создать механизмы ответственности. По её мнению, только так можно подать чёткий сигнал, что подобные преступления больше не будут оставаться безнаказанными.

Сколько мэров и старост на Донбассе теперь служат России?

На сегодняшний день точное количество городских и сельских глав (мэров, председателей поселковых и сельских советов) Донецкой и Луганской областей, которые сохранили свои должности и продолжают работать под оккупацией с 2014 года, неизвестно. В общей сложности на оккупированной территории Донецкой и Луганской областей (около 15 районов и десятки громад) подавляющее большинство руководителей органов местного самоуправления сменены.

По информации украинских спецслужб и Офиса Генпрокурора, сотрудничество с оккупационными администрациями в статусе «глав» официально подтвердилось у нескольких десятков лиц. Речь идет о примерно 20–25 бывших сельских и поселковых головах, которые перешли к сотрудничеству с оккупантами. Мэров-предателей — единицы. И большинство из них уже давно заочно осуждены украинскими правоохранителями по статьям о госизмене. Например, отдельные главы небольших городов типа Горловки в Донецкой области или Стаханова в Луганской области.

В крупных городах Донбасса (Донецк, Луганск) местные главы были заменены практически сразу — ещё в 2014 году.

Иллюстративное изображение создано при помощи ИИ

Справка:

В настоящее время оккупанты продолжают незаконно удерживать ряд представителей местного самоуправления. ZMINA напомнила имена нескольких людей, о задержании которых известно. В частности, это мэр города Голая Пристань Александр Бабич, мэр Херсона Игорь Колыхаев, мэр Херсона в 2014–2020 годах Владимир Николайенко, депутат Купянского горсовета Николай Маслий, незаконно осуждённый депутат Новокаховского горсовета Игорь Протоковило. Неизвестным остаётся местонахождение задержанного старосты села Новые Боровичи Черниговской области Анатолия Серого.

Мэра Голой Пристани Александра Бабича похитили 28 марта 2022 года. Россияне увезли его из дома в мэрию, а потом в направлении Скадовска. С тех пор связи с ним нет, российская сторона отрицает его удержание. Предположительно, он в СИЗО №2 Симферополя.

Бывшего мэра Херсона Владимира Николайенко в апреле 2022 года вывезли в оккупированный Крым, а затем в колонию №7 во Владимирской области. Его собирались обменять, но он уступил место тяжело больному пленному.

Старосту села Новые Боровичи Анатолия Серого 29 марта 2022 года похитили сотрудники ФСБ. Его избили, обыскали кабинет и дом, после чего увезли. Он до сих пор числится пропавшим без вести.

Мэра Херсона Игоря Колыхаева захватили 28 июня 2022 года на коммунальном предприятии. После обысков его держали в изоляторе Херсона, затем перевели в Олешки и Чонгар. Позже его этапировали в Ростов и Таганрог.